В последние десятилетия века российские администраторы пытались проводить националистическую политику сверху, но так и не смогли довести ее до конца. Под влиянием цивилизационных и расистских дискурсов своих европейских конкурентов некоторые чиновники ухватились за риторику культурного прогресса - своего собственного. В этой версии империализма Россия несла европейские ценности народам Центральной Азии. Туркестан, в частности, рассматривался как колония, которую можно цивилизовать путем образования и заселения русскими и другими земледельцами.
В западных регионах империи, где имперские администраторы опасались, что поляки и евреи слишком тесно связаны с Европой и ее опасными идеями, правительство предпринимало попытки "русификации", требуя использования русского языка в офисах и школах. Эта языковая политика не была единообразной и не проводилась единообразно. Как и в Австрии, стремление к единому языку управления имело разное значение для разных групп. Попытка правительства русифицировать чиновничество в прибалтийских провинциях приветствовалась латышами и эстонцами, которые возмущались монополией немцев на высокие должности. Квоты на число еврейских студентов в университетах (1887) и более поздние ограничения на членство евреев в профессиональных группах или местных советах удовлетворяли ярых националистов, многие из которых были дворянами, требовавшими возвращения привилегий.
Некоторых российских модернизаторов, как либеральных противников самодержавия, так и некоторых высокопоставленных чиновников, привлекала идея так называемого "национального государства", хотя что это будет означать в их дифференцированной империи, определить было сложно. В качестве модели для России была предложена концепция "Великой Британии". Сергея Витте, вдохновителя экономического развития России, привлекли идеи немецкого теоретика Фридриха Листа. Витте стремился превратить Россию в единое экономическое пространство, исключив из программы Листа конституционное правление. Государство построило транссибирскую железную дорогу и активно поддерживало развитие промышленности, финансируемое как за счет налогов с крестьянских хозяйств, так и за счет средств, поступавших из-за рубежа. Иностранные компании инвестировали в разработку черного золота России - нефти, обнаруженной вблизи Каспия. Начиная с 1890-х годов промышленность России бурно развивалась. Значительная часть инвестиций поступала из Франции, хотя многие техники и предприниматели были немцами.
Играя в союзную игру по-своему, российские государственные деятели, разочарованные экономическим превосходством Германии и конкуренцией Австрии на Балканах, пошли на союз с Францией. В 1894 году две империи - одна самодержавная, другая республиканская - подписали соглашение о военном сотрудничестве. Для России этот отход от союзов с державами, расположенными на ее границах, оказался роковой ошибкой в геополитике империи: следующая общеевропейская война должна была разразиться на уязвимых западных территориях России.
Не сумев добиться дальнейших успехов на Балканах, российские модернизаторы сосредоточились на востоке, расширяя производство хлопка в Центральной Азии и поощряя крестьянскую миграцию и переселение в Сибирь. Вдохновленный колониальными проектами европейцев, Витте продвигал российскую экспансию вдоль дальневосточной железной дороги к тихоокеанским портам. Это привело Россию к еще одной арене имперского соперничества - с Японией за тихоокеанское побережье, острова и внутренние районы, включая Корею и Маньчжурию. На Дальнем Востоке русские наиболее далеко отошли от своей политики узаконенных различий. Здесь русские экспериментировали с империализмом в западноевропейском стиле, используя концессии на поставку древесины, колонизацию вдоль железной дороги за пределами российской границы и откровенно расистскую риторику. Николай II (1896-1917) поддерживал тех, кто агитировал за "маленькую победоносную войну" против "желтой угрозы".
Русско-японская война 1904-5 годов не была ни маленькой, ни победоносной. Как и на Балканах, европейские державы разыграли свои карты против Романовых. Французы не помогали, британцы симпатизировали Японии, как и американцы. Русские были вынуждены выполнять миссию белого человека в одиночку. Шоком для расистов стало превосходство японцев в силе на суше и на море. Русский флот был почти полностью уничтожен, Порт-Артур, морской форпост России, сдался, а на суше в битве под Мукденом, в которой с каждой стороны сражалось более двухсот пятидесяти тысяч солдат, русские уступили японским войскам.