Неудачи в войне в сочетании с упорным отказом самодержавия от передачи власти вскрыли оболочку полицейского контроля. Когда войска ушли, российские либералы провели банкетную кампанию (в подражание парижанам 1848 года) в поддержку конституционной реформы. Марксисты и другие пытались направить пролетарское недовольство в революционные партии. Вспышка убийств политических деятелей выявила радикальное неприятие государства, которое гноилось в подполье. В январе 1905 года император Николай II (1896-1917) нарушил родовую мистику, разрешив военным открыть огонь по мирной демонстрации рабочих, просивших его об улучшении их положения. После забастовок, погромов и нападений крестьян на помещичьи владения Витте убедил непокорного царя созвать выборное законодательное собрание и предоставить политические свободы.
В 1906 году российский император созвал парламент - Думу, состоящую из представителей, избранных неравномерно от всех регионов и народов империи. Возмущенный радикальными требованиями делегатов, император распустил первые две Думы и манипулировал избирательными правилами, чтобы увеличить долю дворян над рабочими и крестьянами, русских над другими этническими группами и православных над другими религиями. Несмотря на эти манипуляции, две последние Думы (1907-17 гг.) предоставили платформу выразителям широкого спектра интересов; политики, представлявшие национальные группы, требовали большей культурной автономии в рамках империи. Но сотрудничество между Думами и администрацией достигалось редко, и правительство издавало свои наиболее важные законы - например, о предоставлении крестьянам права собственности на землю - как чрезвычайные постановления, не нуждавшиеся в согласии Думы.
Поскольку мировая война и революция положили конец Думе и династии, невозможно сказать, смогла бы Российская империя выдержать этот эксперимент в представительской политике. В предвоенные и послевоенные годы главной угрозой институционализированному распределению суверенитета была радикализированная и отчужденная интеллигенция, чьи политические представления отражали монопольные прерогативы столь ненавистного им самодержавия. Тем не менее, менее чем за десятилетие династия постепенно превратила Думу в более покладистый орган, что полностью соответствовало давней истории России по превращению новых стратегий правления - в данном случае представительной демократии - в свой собственный синтетический и патримониальный тип управления.
В первом десятилетии двадцатого века самой непосредственной опасностью для самодержавия стало его участие в различных имперских "больших играх". В Центральной Азии цари знали, где остановиться - в Афганистане. В 1907 году Россия подписала договор с англичанами, которые стремились контролировать пути в Индию. Но Балканы оставались больным местом для царских чиновников. Как Россия могла извлечь выгоду из потерь османов в этом регионе, когда более крупные европейские державы - Англия, Франция, Германия - и менее крупные - Австрия и Италия - намеревались помешать России достичь своей долгосрочной цели - Стамбула, контроля над проливами и их внутренними районами, выходом к морю, которым когда-то правил Рим?
Централизация и сокращение: Новые пути османов
Берлинский конгресс 1878 года, препятствуя целям России, отрезал треть территории Османской империи и продолжил разрушительный процесс создания более или менее независимых государств на бывших османских землях. Ни одно из этих государств не представляло собой этнического или религиозного целого, и ни в одном из них новые "национальные" лидеры не были довольны ни своими границами, ни своими австрийскими, российскими или британскими покровителями. Османская система миллетов обеспечивала каждой религиозной группе структуру юридической власти и доступ к всеохватывающей власти султана, но после того как христианское население оказалось за пределами империи, православие стало более локализованным. Без османского правления у разрозненных христиан и их лидеров не было стимула к совместной работе. Греция, Болгария, Македония, Черногория, Сербия и Босния не имели естественных фиксированных границ; они стали местом убийства в результате пересечения амбиций империй и пока еще неопределенных государств.