Султан Абдулхамид II попытался воспользоваться напряженностью в провинциях, которые ускользали из-под его контроля. В 1870 году он ответил на желание болгарского духовенства отделиться от Константинопольского патриархата, признав болгарскую церковь со своим собственным миллетом. Его действия, направленные на укрепление болгарских священников против болгарских националистов, мало способствовали укреплению османского контроля, но привели к росту конфликта между греками и болгарами.
Сокращение империи повысило ставки для султанского проекта исламского обновления. С потерями после 1878 года Османская империя стала гораздо более мусульманской. Война и Берлинский конгресс вызвали волну миграций, изгнаний и переселений. После войны некоторые мусульмане вернулись жить в реконфигурированные балканские государства; другие переехали в Анатолию, принеся с собой новые навыки и контакты, но также и обиду на перемещение и политические потери. Они присоединились к другим крупным мусульманским народам империи - туркам и арабам - и более мелким, таким как албанцы (где местные мусульмане восстали против черногорского правления). Основными христианскими группами населения империи были греки и армяне; и те, и другие имели международные связи. Эти группы не были консолидированы территориально, но жили как меньшинства как в городах, так и в сельской местности. Исламская империя не могла обратиться к ним.
Расширение образования, процветание этнически разнообразных средних слоев в городах, постоянная агитация либералов-реформаторов и, прежде всего, недовольство амбициозного и сознательно современного офицерского корпуса подготовили почву для иного подхода. В 1908 году под давлением армии султан решил восстановить конституцию, отмененную им тридцать лет назад.
Главной силой конституционного возрождения стал Комитет союза и прогресса (КСП), преемник движения "Молодая Османская империя", имевший широкую популярность среди студентов и выпускников военных и других учебных заведений. Сформированный в 1894 году, КОП включал в свои ряды либеральных центристов, лидеров национальных меньшинств - курдов, греков, армян, евреев, албанцев - а также арабских и тюркских реформаторов. Единство было возможно в разобщенном подполье; членов КОП можно было встретить в армейских ячейках, в Париже, в Лондоне, а также в османских городах. Победив на парламентских выборах в 1908 году, партия взяла курс на централизацию, урезая полномочия местной знати, пытаясь заменить укоренившихся бюрократов профессиональными администраторами, сделать избирательные процедуры более единообразными, покончить с цензурой прессы и ввести государственный язык - османско-турецкий - в общественных делах. Эта либеральная программа вызвала сначала попытку контрреволюции в апреле 1909 года, а затем - разрозненную, но глубокую оппозицию тому, что многим показалось туркизацией правительства. Контрреволюция в Стамбуле была подавлена армейскими офицерами, которые привели к власти КОП. Абдулхамид был свергнут и заменен Мехметом V, который оставался султаном до 1918 года.
После 1909 года унионистские реформаторы отклонились от своего прежнего всеобъемлющего либерализма в сторону более турецкого, более исламского, более следящего режима, что вызвало еще большее недовольство. Исламские реформаторы пытались очистить народные обычаи от неуправляемого поведения в пользу респектабельного. Политика турецкого языка вызывала особое раздражение у арабов; централизованные фискальные и правовые меры оттолкнули христиан и другие группы меньшинств. КОП потеряла поддержку избирателей. Она не смогла помешать Италии захватить Ливию. В 1913 году, когда империя была на грани потери своих последних городов в Европе в ходе нового раунда балканских войн, а опасался раздела Анатолии между великими державами, младотурецкие офицеры захватили государство в результате военного переворота.
Судьба конституционных правительств Османской империи, как и судьба российской Думы, подчеркивает, что либеральная демократия нанесла глубокий ущерб империям, основанным на принципах защищенных различий. Ни в одном случае реформы не происходили в вакууме: обе империи чувствовали угрозу со стороны западной экономической и политической мощи. Османы потеряли огромные территории и значительную часть экономического контроля после 1815 года; русские, получившие возможность расширить свою ресурсную базу на восток, были разочарованы многочисленными отказами европейцев позволить им пожинать плоды победы над османами. Угрозы имперскому контролю носили и культурный характер. И Российская, и Османская империи породили поколения амбициозных модернизаторов, получивших образование по европейским образцам. Ограничения на политическую жизнь отправляли интеллектуалов из обеих империй в западные столицы, где они участвовали в пьянящей, бунтарской политике вызова устоявшемуся порядку. Когда политическая жизнь внутри страны открылась, тем, кто хотел переделать свое государство, стало доступно множество идей о лучших видах суверенитета.