Вторым следствием реформ Габсбургов стало расширение легальных политических организаций. Когда лидеры стремились занять видное место в формирующихся партиях, они могли попытаться мобилизовать своих сторонников по языковому признаку - наиболее очевидному полю игры в многообразной политической жизни. В июне 1885 года Венское университетское отделение Школьной ассоциации либералов проголосовало за то, чтобы не допускать евреев к членству. К 1890-м годам большинство австрийских либералов тяготело к "немецкости" и защите немецкого языка как основы политической мобилизации. Австрийский конституционализм, представительные учреждения и легальный партийный активизм вызвали к жизни немецкое национальное движение. Эта тенденция сохранилась и после 1907 года, когда было введено всеобщее избирательное право для мужчин - цель социал-демократов.
Этнизация политики империи заставила социал-демократов серьезно подойти к вопросу о национальности в будущем социалистическом государстве. Их размышления включали признание Отто Бауэром того факта, что множественность наций, исторически определяемая культурным опытом и не основанная на территории, является позитивным элементом человеческого общества. Его программа (до 1914 года) заключалась в том, чтобы максимально увеличить национальную автономию в рамках австрийской монархии, ограничить полномочия центральной администрации и позволить отдельным людям выбирать свой национальный статус по своему желанию. Христианские социалисты Люгера также разработали свой вариант многонациональной политики, защищая монархию и католический универсализм. Однако империя Люгера исключала евреев. Христианские социалисты подчеркнули это в своей феерии в честь императора в 1898 году, где Люгер продемонстрировал возвышенное немецкое и христианское искусство, "освобожденное" от еврейской коррупции. Принципы, если не практика, как социал-демократов, так и христианских социалистов были наднациональными, что являлось логикой их политического контекста.
Как и в Османской империи, языковая политика стала разрушительным элементом на более открытом поле политики. В этом вопросе Габсбургская монархия сохранила плюрализм и гибкость. В ответ на требования чехов о предоставлении языковых прав премьер-министр Бадени проинструктировал чиновников в Богемии и Моравии, что вся переписка по юридическим вопросам должна вестись на том языке, на котором дело было первоначально возбуждено. К 1901 году чиновники в этих провинциях должны были владеть как чешским, так и немецким языками. Во многих областях немецкие националисты выступили с яростными протестами, и в итоге закон был отменен.
Из трех империй, запутавшихся в юго-восточной Европе, Австрия имела наименее цензурированную прессу, наиболее активную общественность и наиболее развитую партийную политику. Образование, профессиональное сообщество и техническая инфраструктура были развиты неравномерно, но гораздо больше, чем в России или Османской империи. С середины века происходило разделение суверенитета, и новые поколения вырастали на опыте спорной партийной политики. Империя обошла некоторые свои проблемы с помощью двуединой монархии, а тесная связь с католической церковью не помешала ей активно защищать другие религии.
Благодаря Берлинскому конгрессу у Австрии даже появилась своя "колония" - Босния-Герцеговина, место, где имперские архитекторы проявили свои таланты, усеяв ландшафт величественными церквями и перестроив города по габсбургским градостроительным планам. Ученые переименовали османские инженерные подвиги - например, каменный мост в Мостаре - в римские, чтобы закрепить имперскую родословную. Габсбургские администраторы сознательно взяли на себя цивилизаторскую миссию, направленную против сербских и хорватских националистов, православных и мусульманских священнослужителей, которых все считали отстающими от светского времени. Но в Боснии, как и в других местах, централизаторские инициативы, такие как межконфессиональное образование, были дорогостоящими и наталкивались на разногласия между модернизаторами и традиционалистами внутри каждой религиозной группы.
В 1908 году династия была отпразднована огромным шествием "Кайзер-Гоммаж", в котором приняли участие делегации крестьян из различных имперских территорий, одетых соответствующим образом. Возникли конфликты по поводу символики парада - кто должен идти первым в процессии, празднующей осаду Вены османами в 1683 году, - польский король или венгерский император (в чучеле). Было ли что-то плохое в этой картине непокорных, но лояльных имперских граждан?