Самые трудные переговоры в Париже и после него касались проекта победителей по сокращению османских земель до национальных масштабов или даже меньше. Греция и Италия хотели получить куски центральной османской территории; шли разговоры о мандатах - возможно, для Соединенных Штатов - на Армению и об интернационализации Стамбула. Но остатки военной силы Османской империи, все еще сохранявшиеся в Анатолии, подняли стоимость таких решений выше, чем западноевропейцы хотели платить. В итоге Турция стала более крупным и более самосознательным национальным государством, чем того хотели ее соседи - или Британия и Франция.
Несмотря на усилия некоторых представителей османской элиты выдвинуть на первый план идею турецкой нации до и во время войны, этот проект не имел географической последовательности. Чтобы разделить Грецию и Турцию, греков и турок, требовалось внешнее навязывание, большое количество кровопролития и перемещение людей в соответствии с воображаемыми границами. Союзные войска, в основном британские, оккупировали Стамбул на некоторое время после 1920 года. Греция вторглась в Анатолию в 1919 году, заявив не только о том, что она действует в поддержку многочисленных грекоязычных православных жителей этого региона, но и о том, что она отстаивает "Великую идею" "старой и развитой цивилизации", которая может законно осуществлять власть над турками, которые показали себя плохими правителями и "позором для цивилизации".
Возглавляемая Мустафой Кемалем, османская армия, теперь уже де-факто турецкая, разгромила греческое вторжение к 1922 году. Ни Франция, ни Великобритания не были готовы решительно вмешаться, а русские вели свои собственные гражданские войны. Последовавшее за этим урегулирование определило территорию, которая стала государством Турция, но только после принудительного переселения примерно 900 000 "греков" из Анатолии в Грецию и около 400 000 "турок" в Турцию. Армянская резня уже сделала Турцию более турецкой, но присутствие большого количества курдов в пределах возможных границ сохраняется и по сей день. В этом неоднозначном контексте Мустафа Кемаль, позже известный как Ататюрк, стал создателем турецкого национального государства, столицей которого теперь будет не Стамбул, космополитический центр двух исторических империй, возникших в IV веке н. э., а анатолийский город Анкара.
Опустошение этого региона было огромным, что стало результатом десяти лет борьбы, до, во время и после мировой войны. В Анатолии погибло 2,5 миллиона мусульман, 800 000 армян и 300 000 греков (если использовать общепринятые категории). Эти смерти сократили население Анатолии примерно на 20 процентов - более разрушительные потери, чем во Франции, а вынужденные миграции добавили еще один слой страданий. Это огромное смешение людей долгое время спустя вспоминалось как строительство нации.
То, что Британия и Франция не смогли сформировать Турцию так, как им хотелось, было частью их общей неспособности обеспечить тот уровень стабильности, который ранее предлагала Османская империя. В арабских провинциях обязательные полномочия не создавали основы для демократического развития или даже порядка, свободного от политического насилия.
В Африке и некоторых частях Азии и Тихого океана колонии были перераспределены между победившими империями, как это произошло после Семилетней войны XVIII века и Наполеоновских войн начала XIX века. Германские колонии достались Франции, Великобритании, Бельгии, Японии, а также самоуправляемым доминионам Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки. Эти мандаты были более низкого "класса", чем мандаты бывшей Османской империи, что соответствовало европейским представлениям об отсталости африканцев и жителей тихоокеанских островов. Теоретически, обязательная держава, не будучи суверенной в международном праве, являлась попечителем формирующегося государства, находящегося под контролем Лиги Наций. На практике Франция, Британия и другие страны делали то, что, как им казалось, они умели делать: управляли приобретенными территориями как колониями.