Британия и Франция предлагали достичь своих целей разными способами. Британцы хотели, чтобы каждая колония развивалась по-своему и в своем темпе. Сначала правительство пыталось включить африканских активистов в "местные советы", которые постепенно изменили бы традиционное правление на более прогрессивное. Только позже африканцы должны были получить власть в центре каждой колонии. Общий график не уточнялся; то, что африканцы в это время будут заседать в парламенте в Лондоне, было немыслимо. Но именно это и предлагали французские лидеры, хотя и не пропорционально численности населения. Французские лидеры использовали слово "федеральный" там, где британцы говорили о местном самоуправлении. Французский союз, как и империи прошлого, должен был состоять из различных государств, по-разному связанных с имперским центром: Европейская Франция; Алжир, территория которого была полностью интегрирована во Францию, но население которого делилось на граждан и подданных; "старые колонии", например, в Карибском бассейне, жители которых были гражданами; "новые колонии", например, в Африке, жители которых были в основном подданными; протектораты, например, Марокко и Тунис, которые имели собственное гражданство и суверенитет, уступив (под давлением) Франции определенные полномочия по договору; и мандаты, бывшие германские колонии, которые имели собственное потенциальное гражданство, а Франция была опекуном.
Карта 13.2
Деколонизация в Африке.
Конституция 1946 года провозгласила, что жители всех этих образований теперь будут обладать "качествами" французских граждан. Это положение постепенно расширило участие бывших подданных в выборах, хотя еще десять лет не превращалось во всеобщее избирательное право. Оно предоставляло права и ликвидировало институты, которые по-разному относились к имперским подданным: отдельные судебные режимы, разные стандарты трудового законодательства. Новая конституция больше не ставила гражданство в зависимость от подчинения подданного французскому гражданскому кодексу, а не исламскому или обычному праву в частноправовых вопросах, таких как брак и наследование. В принципе, новый Французский Союз должен был быть мультикультурным, а также эгалитарным.
Здесь мы подходим к основной дилемме послевоенной империи: может ли имперский режим принять более демократическую форму правления, более тонкую концепцию суверенитета и при этом оставаться имперским? Может ли признание социальных и культурных различий, характерное для Османской и Российской империй XIX века, сочетаться с общеимперской концепцией гражданства, которая до сих пор была в основном предназначена для европейских компонентов западноевропейских империй? В отличие от ситуации в Римской империи, которая в 212 году объявила всех своих подданных мужского пола, не являющихся рабами, гражданами - прецедент, на который ссылались парламентарии во время дебатов по поводу французской конституции 1946 года, - гражданство в Европе теперь предполагало широкие экономические и социальные права, а также политические. Нормы эквивалентности внутри метрополии не были похожи на иерархический социальный порядок Рима. Таким образом, введение в гражданство миллионов обедневших подданных в 1940-е годы могло повлечь за собой большие расходы - если бы требования, основанные на современных стандартах гражданства, были удовлетворены. И было неясно, смогут ли граждане европейской или африканской Франции быстро отбросить привычки и ожидания привилегий и власти, дискриминации и принижения, сформировавшиеся за десятилетия колониального правления.
Эти дилеммы помогают объяснить шизофренический характер послевоенного французского колониализма - временами интегративного, способного на рациональные дебаты с африканскими или азиатскими политическими активистами, временами жестокого в отношении целой категории людей, воспринимаемых как угроза. Африканцы могли заседать во французском законодательном органе, а африканские профсоюзы могли организовываться, бастовать и требовать равной оплаты и льгот за равный труд. Между тем, во время восстания на Мадагаскаре в 1947 году, войны во Вьетнаме в 1946-54 годах и войны в Алжире в 1954-62 годах французские войска применяли коллективный террор против людей, среди которых, как предполагалось, могли скрываться повстанцы. Применение французами пыток стало скандалом во время Алжирской войны. Но даже в Алжире французские правительства запустили программы социального поощрения - то, что американцы назвали бы позитивными действиями, - чтобы заставить французских граждан-мусульман Алжира увидеть преимущества принадлежности к французскому государству, включая доступ к работе в метрополии и за границей Франции и к социальным услугам, направленным, в принципе, на удовлетворение их особых потребностей.