Рисунок 13.1
Два лица деколонизации.
Алжирцы ждут, чтобы проголосовать на референдуме 1958 года по новой конституции Французской Республики. Даже во время войны между французской армией и Фронтом национального освобождения Алжира французские чиновники надеялись, что расширение участия алжирцев во французских институтах - в том числе избрание представителей в законодательный орган в Париже - примирит их с тем, что они останутся гражданами Франции. Лумис Дин для Time Life, GettyImages.
Жители Кении вытесняются из своих домов британской полицией и военными (1954 г.) во время подавления восстания "Мау-Мау", начавшегося в 1952 году. Любой представитель этнической группы кикуйю, из которой происходило ядро повстанческого движения, подозревался в причастности к нему и подлежал аресту, расследованию и интернированию. Джордж Роджер для Time Life, Getty Images.
Когда Кваме Нкрума привел Золотое побережье, названное Ганой, к пионерской независимости, он призвал к созданию Соединенных Штатов Африки. Но Африка не пошла по пути тринадцати североамериканских колоний, получивших независимость в 1783 году. К середине 1950-х годов старые формы панафриканизма, в которых утверждение единства Африки и ее диаспоры не находило воплощения в политических институтах, увяли, поскольку активисты сосредоточились на осязаемых структурах и вознаграждениях, которые давала медленная передача власти отдельным территориям. Первое поколение африканских лидеров оказалось настолько привязанным к политическому аппарату и возможностям патронажа в территориализованных государствах, что они смогли договориться лишь о бессильных формах межгосударственного сотрудничества.
Тенденции к созданию национальных государств даже в бывшей Британской империи смягчались стремлением сохранить некую всеобъемлющую структуру. После Второй мировой войны в Великобритании широко признали решающую роль колоний и доминионов в спасении империи. В то время как доминионы пытались более точно определить свое национальное гражданство, Великобритания в 1948 году создала своего рода гражданство империи, производное от основного гражданства в каждом доминионе, с включением в него колониальных подданных. Согласно этому законодательству, жители как колоний, так и доминионов имели право въезжать и жить на британских островах, сравнимое с правом граждан Французского союза въезжать в европейскую Францию.
Хотя прибытие небелых людей из колоний вызывало беспокойство как во Франции, так и в Великобритании, на какое-то время логика империи взяла верх над расовой логикой. Право на въезд бывших колониальных граждан в Великобританию и Францию сохранялось в течение нескольких лет после обретения колониями независимости. Но по мере того как колонии превращались в независимые государства, а возможности преобразования империи в федерацию сходили на нет, Франция и Британия все прочнее закреплялись в Европе. Со временем они провели более четкую национальную линию вокруг своего основного населения, несмотря на то что миграция из бывших колоний делала их жителей более смешанными. Имперские граждане превращались в "иммигрантов", и к 1970-м годам такие иммигранты находили все больше препятствий для въезда во Францию и Британию, поскольку обе страны перешли к исключающей концепции политического тела.
В Северной Африке и на Ближнем Востоке ситуация была не совсем колониальной, и траектория выхода из империи была не такой, как в Африке южнее Сахары. Завершение империи в Алжире, считавшемся неотъемлемой частью Франции, было особенно кровавым. Хорошо обеспеченные поселенцы и их союзники во французских военных и деловых кругах не позволили Франции ни спокойно подсчитать затраты и выгоды и найти пути отказа от империи, как в Западной Африке, ни выполнить обещания о полной интеграции всех алжирских граждан в состав Франции. Алжирские активисты, и без того отчужденные от французского государства, были разделены по поводу конкурирующих стратегий: классовая борьба, исламистский активизм вместе с другими мусульманами Северной Африки, национальное самоуправление в рамках своего рода французской федерации или полная национальная независимость. В начале 1950-х годов Фронт национального освобождения (ФНО) объединился вокруг цели независимости, но острые разногласия внутри движения сохранялись.
Вооруженная борьба НФО и контртеррор государства вызвали конфликт по обе стороны Средиземного моря, который угрожал основам республиканской Франции. Шарлю де Голлю пришлось использовать свой статус героя войны, чтобы сохранить работоспособность правительства в 1958 году. Применяя террор и пытки, французские военные выиграли главные сражения войны, оттеснив НФО к границам Алжира. Но это были пирровы победы, не приведшие ни к созданию жизнеспособного общества, ни к политически устойчивой позиции французского государства в мире, где большинство колоний, включая французские, уже стали независимыми. Хотя националистические и левые круги сохраняют миф о НФО как об образцовом антиколониальном движении, своим успехом в 1962 году он во многом был обязан тому, что другие проложили к нему путь - часто ненасильственными методами. А преодоление колониального гнета не было чем-то объединяющим: в НФО было так много различных представлений об освобожденном обществе и так много конкурирующих фракций, что гражданская война разразилась через несколько недель после того, как французы согласились признать независимость Алжира.