Проблема оставалась: христиане не терпели других богов, жертвоприношений животных и храмов, в которых чтили других богов. Но монотеизм для императоров был еще и соблазном. Универсалистские претензии христиан и сети клерикального командования, которые они создали за века раздоров и преследований, можно было использовать для удовлетворения мирских амбиций Рима. Константин воспользовался возможностью объединить священный и светский универсализм под началом единого бога, пытаясь воссоединить разделенную империю. В течение следующего столетия христианство было утверждено в качестве государственной религии. Другие религии были объявлены суевериями; другие священники были понижены в должности и обложены налогами; другие храмы были снесены; другие боги были обезображены и свергнуты. К концу четвертого века на большей части империи быть римлянином означало быть христианином, а принадлежность к другой религии была гражданским преступлением, наказуемым по римским законам.
Обращение Константина в христианство знаменует собой ужесточение римской политики в то время, когда империя несла большие потери и подвергалась нападениям со стороны различных племен. Ранее расширение гражданства позволило подчинить римскому праву людей многих религий, но соединение государства с единой монотеистической религией сузило возможности для включения в политию, хотя и определило универсализирующее видение имперской культуры.
"Эффективный гот хочет быть похожим на римлянина; только бедный римлянин захочет стать готом".
-Теодорих, остготский король
Конец Римской империи определить непросто, ведь когда в 324 году победивший Константин перенес столицу в Византий и переименовал его в Константинополь, из старой империи возникла Восточная Римская империя (глава 3). Задолго до захвата Рима вестготским вождем Аларихом в 410 году римляне теряли способность удерживать свое государство в целостности. Римляне пытались защитить свои границы с небольшими затратами, заключая союзы с преимущественно германоязычными племенами в приграничных районах. Служение племен римской власти и участие в имперской культуре показывает, что "варвары" не были нецивилизованными чужаками, которых подразумевали под этим термином; они хотели быть частью Римской империи. Но, как узнают и будущие империи, попытка кооптировать различные силы в имперскую систему работала только до тех пор, пока центр воспринимался как необходимый для интересов людей на периферии или пока лидеры империи обладали властью, чтобы принуждать к передаче налогов и товаров. Рим не столько пал, сколько распался, поскольку императоры разделили царство, а варварские воины заняли лидирующие позиции как в качестве военных слуг Рима, так и в качестве завоевателей бывших римских территорий.
Постепенное угасание Западной империи привело к тому, что на ее территории остались многочисленные, но гораздо более слабые державы, и все они в значительной степени сформировались под влиянием римского прошлого. Некоторые варвары стали последними военными лидерами Рима, другие взяли на себя защиту местных общин, когда римская оборона дала сбой. По мере распада империи население провинций сохраняло многие римские институты, а гибридная аристократия римского и племенного происхождения пыталась сохранить свое социальное положение и контролировать значительно сократившиеся ресурсы. Римский мир исчез, вместе с налоговым режимом и обширной интегрированной экономикой, которая распределяла деньги, навыки, людей и товары по всей империи. В Северной и Центральной Европе на века исчезли системы канализации, черепичные крыши и гончарные изделия с твердым обжигом; грамотность снизилась; плохо кормленный скот уменьшился в размерах. Воздух в Италии стал чище, так как шахты перестали работать.
Имперский проект, основанный на завоеваниях и проецировании единой цивилизации на Средиземноморье и его внутренние районы, пал на многих мечах. Сам успех предприятия сделал его готовым к нападению чужаков, которые остановили экспансию и сократили имперские ресурсы; связь между военным командованием и политическим руководством стала формулой гражданских войн; поворот к христианству как единственной государственной религии подорвал способность империи к синкретическому поглощению различных народов.
Но многие римские изобретения пережили формальную империю и обрели новый смысл спустя столетия. Гуманитас - идея о том, что цивилизация является одновременно и человеческой способностью, и отличительной чертой людей, обладающих правом управлять варварами, - также как арки, амфитеатры и города с сеткой, оставила свои следы на ландшафте, который был Римом, и на многих последующих империях. Идеал, если не практика, правления через закон и представительные политические органы также продолжали жить. Латынь, которая когда-то связывала различные элиты с римской культурой и политикой, повлияла на речь по всей Европе и трансформировалась в романские языки - итальянский, французский, испанский и португальский. Институт гражданства, основанный на обязанностях и правах и распространяющийся за пределы народа или города, периодически возрождался и переосмысливался как средство политической интеграции.