Империи, конечно, вряд ли представляли собой спонтанное принятие разнообразия. Насилие и повседневное принуждение были основополагающими в том, как создавались империи и как они функционировали. Но по мере того как успешные империи превращали свои завоевания в прибыль, им приходилось управлять своим непохожим населением, в процессе чего возникало множество способов как эксплуатировать, так и управлять. Империи по-разному мобилизовывали и контролировали свои человеческие ресурсы, включая или исключая, вознаграждая или эксплуатируя, распределяя власть или концентрируя ее. Империи поддерживали связи и контакты и пытались их контролировать. В некоторых обстоятельствах люди видели выгоду в том, чтобы стать частью большого и могущественного государства. В целом империя была политической реальностью, с которой они жили. Люди работали на предприятиях, поддерживающих имперскую экономику, участвовали в сетях, созданных имперскими контактами, и искали власти, самореализации или просто выживания в условиях имперского правления и имперского соперничества. В одних ситуациях люди находили способы сбежать, подорвать или уничтожить имперский контроль; в других они стремились построить собственные империи или занять место имперских правителей. Империи были источником политических противоречий, инноваций, конфликтов и устремлений вплоть до XX века. Даже сегодня империя как форма, если не как название, все еще упоминается в качестве политической возможности.
Империя была удивительно долговечной формой государства. Османская империя просуществовала шестьсот лет; более двух тысяч лет череда китайских династий претендовала на мантию императорских предшественников. Римская империя шестьсот лет властвовала в западном Средиземноморье, а ее восточное ответвление, Византийская империя, просуществовала еще тысячелетие. Рим служил образцом великолепия и порядка в XX веке и далее. Россия на протяжении веков сохраняла имперские способы управления самобытным населением. В сравнении с этим национальное государство выглядит как вспышка на историческом горизонте, государственная форма, которая недавно вышла из-под имперского неба и чья власть над мировым политическим воображением вполне может оказаться частичной или преходящей.
Выносливость империи ставит под сомнение представление о естественности, необходимости и неизбежности национального государства и направляет нас к изучению широкого спектра способов, с помощью которых люди с течением времени, к лучшему или худшему, думали о политике и организовывали свои государства. Изучение истории империй не означает их восхваления или осуждения. Напротив, понимание возможностей, какими они представлялись людям в их собственное время, раскрывает императивы и действия, которые изменили прошлое, создали наше настоящее и, возможно, будут определять будущее.
Имперские репертуары
Эта книга не рассматривает все империи во все времена и во всех местах. Она сосредоточена на ряде империй, чья история была самобытной, влиятельной и во многих случаях переплетенной. Империи не были похожи друг на друга; они создавали, перенимали и передавали различные репертуары правления. В наших главах описываются различные стратегии правления, которые были мыслимы и осуществимы в конкретных исторических ситуациях, конфликты, возникавшие в различных структурах власти, и спорные отношения между империями, которые возникали в определенные моменты и с течением времени в ходе мировой истории.
Имперский репертуар - это не мешок трюков, в который заглядывают наугад, и не заготовленная формула правления. Сталкиваясь с проблемами изо дня в день, империи импровизировали; у них также были свои привычки. То, что лидеры могли вообразить и что они могли осуществить, формировалось под влиянием прошлой практики и ограничивалось контекстом - как другими империями с их совпадающими целями, так и людьми в местах, которые строители империи желали заполучить. Люди на спорных территориях могли сопротивляться, отклонять или изменять в свою пользу вторжение более могущественной державы. Признание имперских репертуаров гибкими, ограниченными географией и историей, но открытыми для инноваций, позволяет нам избежать ложных дихотомий непрерывности или изменений, случайности или детерминизма, и вместо этого искать действия и условия, которые толкали элементы в стратегии империй, то вытесняли их из них.