Британия, Франция, Германия и другие европейские страны были менее сдержанны в отношении колониального правления и активно применяли его для новых приобретений в Африке и Азии в конце девятнадцатого века. Однако к началу двадцатого века эти державы обнаружили, что управлять африканскими и азиатскими колониями на самом деле сложнее, чем завоевывать их военным путем. Сама претензия на то, чтобы принести "цивилизацию" и экономический "прогресс" в якобы отсталые области , открывала колониальные державы для вопросов изнутри, со стороны соперничающих империй и элиты коренного населения о том, какие формы колониализма, если они вообще существуют, являются политически и морально оправданными.
Империи в XIX и XX веках, как и в XVI, существовали по отношению друг к другу. Различные организации власти - колонии, протектораты, доминионы, территории, принуждаемые к доминирующей культуре, полуавтономные национальные регионы - по-разному сочетались в империях. Империи опирались на человеческие и материальные ресурсы, недоступные ни одному национальному государству, стремясь к контролю как над сопредельными, так и над отдаленными землями и народами.
В XX веке именно соперничество между империями, усугубленное вступлением Японии в игру за империю и временным выходом Китая из нее, втянуло имперские державы и их подданных по всему миру в две мировые войны. Разрушительные последствия этого межимперского конфликта, а также изменчивые представления о суверенитете, питаемые внутри и между империями, создали основу для распада колониальных империй с 1940-х по 1960-е годы. Но демонтаж такого рода империй оставил на месте вопрос о том, как такие державы, как США, СССР и Китай, будут адаптировать свои репертуары власти к меняющимся условиям.
Что послужило движущей силой этих масштабных преобразований в мировой политике? Раньше утверждалось, что империи уступили место национальным государствам по мере того, как на Западе зарождались идеи о правах, нациях и народном суверенитете. Но с этим утверждением есть несколько проблем. Во-первых, империи просуществовали далеко за пределами XVIII века, когда понятия народного суверенитета и естественных прав захватили политическое воображение в некоторых частях мира. Более того, если мы предположим, что истоки этих концепций были "национальными", мы упустим важнейшую динамику политических изменений. В британской Северной Америке, французских Карибах, испанской Южной Америке и других странах борьба за политический голос, права и гражданство происходила внутри империй, прежде чем превратиться в революции против них. Результаты этих противостояний не всегда были национальными. В середине XX века отношения между демократией, нацией и империей все еще обсуждались.
Другие исследования всемирной истории связывают основные сдвиги с "подъемом государства" в "ранний современный период" - два термина, связанные с представлением о едином пути к нормальному и универсальному типу суверенитета - "западному" типу. Ученые называют разные даты рождения этой "современной" государственной системы - 1648 год и Вестфальский договор, восемнадцатый век с его инновациями в западной политической теории, американская и французская революции. Но если расширить наш взгляд на пространство и прошлое и сосредоточиться на империях, то можно увидеть, что государства институционализировали власть на протяжении более двух тысячелетий в разных частях мира. История о развитии европейского государства и "реакции" других народов исказила бы долгосрочную динамику государственной власти как в Европе, так и в остальном мире.
В той мере, в какой государства стали более могущественными в Англии и Франции в конце XVII и XVIII веков, эти преобразования были следствием империи, а не наоборот. Как державы, пытающиеся контролировать большие пространства, империи направляли широко производимые ресурсы в государственные институты, которые концентрировали доходы и военную силу. Войны между империями в восемнадцатом, девятнадцатом и двадцатом веках стали основой для революционных движений, бросивших вызов европейским государствам-империям.
Другими словами, это исследование империи порывает с особыми претензиями нации, современности и Европы на объяснение хода истории. Книга представляет собой интерпретационное эссе, основанное на анализе отдельных имперских ситуаций. В ней рассказывается о том, как имперская власть, а также борьба за нее и внутри нее на протяжении тысячелетий определяли конфигурацию обществ и государств, вдохновляли амбиции и воображение, открывали и закрывали политические возможности.