Шестнадцатый век, как утверждают некоторые историки, был "самым воинственным" в истории Европы. Хотя насилие местных лордов друг против друга было менее распространенным, чем раньше, конфликт между небольшим количеством игроков, защищающих или утверждающих имперское господство, усугублялся религиозной напряженностью между христианами и мусульманами, католиками и протестантами. Конкуренция между европейскими империями способствовала тройной динамике: попыткам удержать экономические ресурсы в пределах имперской территории, развитию военной мощи за счет инноваций в технологиях и государственного контроля над людскими и финансовыми ресурсами, а также развертыванию этих ресурсов в пространстве - практически через все мировые океаны.
Морские империи были результатом упорных попыток направить торговлю на большие расстояния - препятствовать чужим связям, расширяя свои собственные. Ключевым фактором в этом деле было вооруженное торговое судоходство и создание, поддерживаемое силой, целого ряда институтов в Африке, Азии и Америке: анклавной торговой колонии, которая ставила под имперский контроль ключевые точки пересечения экономических сетей; плантационной колонии, где небольшое число колонизаторов эксплуатировали земли и рудники с помощью местной или привозной рабочей силы; и поселения европейских мигрантов, которые вытесняли или уничтожали коренное население или насильно включали его в новый тип социального порядка, колониальную ситуацию.
В этой главе мы подчеркиваем основные изменения в том, как империи, развивавшиеся из Европы, взаимодействовали и конфликтовали друг с другом по мере того, как они выходили за пределы Средиземноморья и пересекали моря. Мы исследуем репертуар имперской власти, включая комбинации и последовательности анклавных, плантационных и поселенческих стратегий строителей империй. Мы также указываем на пределы могущества морских империй: их разрушительные конфликты друг с другом, их внутренние слабости - в частности, в удержании под контролем посредников - и силу и адаптивность полисов и сетей в Азии и Африке.
Торговые анклавы и сети, плантации и рудники, сельскохозяйственные поселения были местами встречи европейских новичков с коренным населением и рабами, перемещенными из одной части системы, простирающейся через океан, в другую. Часть света с наименьшей степенью погружения в дальних связей, Северная и Южная Америка, испытала самые разрушительные последствия колонизации - в демографическом, политическом и культурном плане. Но даже там строители империй не смогли стереть прежние формы экономической и социальной организации или избежать необходимости в посредниках - европейцах и/или коренных жителях - для сохранения контроля над разрозненными территориями.
Администраторы, священники и другие европейские агенты империи противостояли не коренным народам, живущим в неподвластной времени культурной аутентичности, а людям, имеющим опыт социальных взаимодействий и политики, в том числе и имперской. Модели, возникавшие в результате этих столкновений, отражали не только навязанную власть, но и инициативу коренных жителей, которые использовали новые возможности, не отказываясь от всего, что было у них раньше.
Европейских строителей империй конца XV и XVI веков можно назвать морскими монголами - их преимущество заключалось в мобильности, способности концентрировать ресурсы и военных технологиях, адаптированных к конкретной ситуации. Они продвигались туда, куда могли, и избегали тех мест, где были высокие барьеры. У них не было способности монголов к прагматичному взаимодействию с людьми, с которыми они сталкивались. За границей возникли сильные идеи религиозных и этнических различий, но также и смешение по этим линиям, а также споры о том, насколько различия оправдывают эксплуатацию и принижение в империях, пытающихся установить законное правление.