Рисунок 6.1
Торговля на африканском побережье Гвинеи, ок. 1690 г., рисунок пером и тушью Рутгера ван Лангерфельда. Государственный музей в Берлине. Bildarchiv Preussischer Kulturbesitz, ArtResource.
С самого начала настоящий приз лежал дальше на востоке - в чужих торговых системах. Португальский исследователь Васко да Гама в 1497 году отправился вокруг Африки в Индию. Там он столкнулся с торговыми сетями Индийского океана, управляемыми гуджаратами, арабами, малайцами, китайцами и другими, которые перевозили африканские товары (слоновую кость) и азиатские товары (пряности) в Европу и Китай, а также в другие места в Южной и Юго-Восточной Азии. Что мог сделать тугеский флот Пор , так это сконцентрировать мощь - корабли с пушками - для нанесения ущерба и устрашения населения перспективного места, построить форт и начать закупать продукцию, привезенную из внутренних районов. Инновации в артиллерии и конструкции крепостей были частью того, что сделало анклавную империю возможной, но дальнейший успех также зависел от того, чтобы хотя бы часть местного населения заинтересовалась португальскими связями.
Фетория, или фабрика, - укрепленный торговый пост - была сердцем торгового анклава: от Эльмины в Западной Африке до Мозамбика и Момбасы в Восточной Африке, Ормуза в Персидском заливе, Гоа в Западной Индии, Мелаки на Малайском полуострове и Макао в Китае. Как и испанская монархия, португальские правители могли развивать государственные институты в заморских колониях так, как не могли у себя дома. Могущественный вице-король, окруженный военными, судебными и церковными руководителями, управлял Индийским государством (Estado da India) - сетью торговых анклавов и войск от юго-восточной Африки до побережья Китая. В Лиссабоне Каса-да-Индия сохраняла монополию на импорт из Азии.
Империя такого типа зависела не только от фабрик в стратегических точках, но и от того, чтобы стать необходимой людям, которые уже производили и продавали ценные товары. Фактически, внутриазиатская торговля оставалась намного больше, чем торговля Азии с Европой. Вооруженные корабли и укрепленные анклавы португальцев представляли собой своего рода протекционный рэкет, и торговцы из Индийского океана самого разного происхождения платили свои взносы и брали от системы все, что могли. Эта практика напоминала дань, взимаемую многими группами, живущими вдоль торговых путей в Евразии и других странах, но португальские короли для оправдания своих операций использовали новую теорию, основанную на их интерпретации папских булл: Португалия была "сувереном морей", имея право объявлять монополии, взимать пошлины, выдавать паспорта и обеспечивать свою власть с помощью судебных процессов. За этой глобальной самоуверенностью скрывался более узкий диапазон практических возможностей. Португалия могла сконцентрировать власть в ключевых точках системы, но в других местах должна была действовать осторожно. Даже в период расцвета Португалии в XVI веке другие азиатские империи - Моголы, Ачех, империи в Бирме и Таиланде - обладали мощными вооруженными силами и быстро росли. Но пока португальская торговля поставляла товары, полезные для других - в том числе оружие, а в конечном итоге и серебро Нового Света, - несколько имперских начинаний могли сосуществовать.
Будущее Португальской империи зависело от противодействия частным интервентам и соперничающим империям, а также от удержания анклавов в узде. Антрепоты оставались уязвимыми для местных правителей - примером тому служат захват Ормуза Сефевидами в 1622 году и изгнание португальской общины Японией в 1638 году. Тем не менее, Португалия, как первая европейская держава, проникшая в уже развитые сети Азии, имела свой момент успеха. Желание короля получить независимые от столичных магнатов ресурсы было удовлетворено: половина доходов короля Иоанна III в 1520-х годах поступала от заморской торговли. В течение времени Лиссабон был центральным пунктом в торговле пряностями из Азии и Африки в Европу.
Не имея капитала для финансирования многочисленных торговых путешествий, корона предоставляла королевские монополии там, где это было возможно, и старалась держать торговцев любого происхождения привязанными к системе "casa" и ее анклавам. Но сами анклавы зависели от чиновников - многие из них были младшими сыновьями португальских дворян - и от солдат и матросов, большинство из которых вовсе не были португальцами и часто набирались на месте. Проблема посредников оказалась острой: администраторы могли превратить анклавные колонии в личные вотчины и торговать самостоятельно. Португальцы в колониях вступали в браки с местным населением, приспосабливались к местным обычаям и начинали формировать "португальское" общество, которое все меньше и меньше было связано с Португалией. Подобные механизмы позволили небольшому европейскому королевству управлять огромной империей и сохраняться в некоторых областях на протяжении столетий, но они также усложнили задачу монархии в Лиссабоне по сохранению доходов и контроля. Не имея системы должностных полномочий в Китае или домашнего хозяйства у османов, португальская империя опиралась на патримониальную стратегию (глава 5): должности и командования распределялись королем, элиты в колониальных анклавах становились центрами патронажа.