Анализируя историю появления в русской геральдике двуглавого орла, В. М. Потин, подводит следующий итог: «Кроме не очень убедительного предположения А. В. Орешникова об изображении двуглавого орла еще на монетах XIV века, все факты не говорят об изображении орла на русских монетах ранее 1472 года» [18], с.54.
На этом можно было бы и успокоиться. Гипотеза о заимствовании двуглавого орла из Византии кажется нам вполне естественной и никакого возражения не вызывает.
Но следующей фразой В. М. Потин, сам по-видимому того не подозревая, сообщает удивительный факт.
Однако населению Восточной Европы изображение двуглавого орла было знакомо уже в XIV веке: оно помещалось, например, на джучидских монетах Джанибек-Хана (1339 – 1357) и анонимного чекана, датируемого 1358…1380 годами… Пока невозможно связать чекан Золотой Орды (! – авт.) с двуглавым орлом с таким же русским чеканом – между ними существует разрыв в целое столетие…
Время Джанибека было периодом расцвета денежного обращения в Золотой Орде (! – авт.), и косвенным указанием на это служит популярность монет Джанибека в обращении в течение очень долгого времени после его смерти… изображение двуглавого орла как у джучидов, так и в русских княжествах характерно для медных монет. Скорее всего, после женитьбы Ивана III византийская эмблема попала уже на подготовленную почву. [18], с.54.
Нельзя не отметить определенную осторожность, с которой В. М. Потин касается этой «деликатной» темы.
А если сформулировать эту же мысль откровенно и четко, то мы увидим следующее.
1) Двуглавый орел на Руси впервые появился на монетах Золотой Орды в XIV веке.
2) Он изображался как на монетах, считаемых сегодня Золото-Ордынскими, так и на монетах, считаемых сегодня русскими. Но это хорошо отвечает нашей реконструкции, в которой Золотая Орда – это Великая Русь. Она же – Волжское Царство – Владимиро-Суздальская Русь[5].
3) Возможно, двуглавый орел был заимствован Ордой – Русью из Византии. А возможно и наоборот.
4) По-видимому, впервые орел появился на монетах Джанибек-Хана, правившего в середине XIV века (1339 – 1357). Для читателя, знакомого с нашей книгой [5], ясно, что это не кто иной как Иван I Данилович Калита (1328 – 1340). Хан – означает царь, а Джанибек – это просто Иоанн-Бек, то есть Джон – John – Иоанн – Иван. Это отвечает нашей реконструкции, в которой Иван Данилович Калита описан в разных документах также под именами Хана Батыя и Ярослава Мудрого.
4. Татарско-Русские названия Русско-Татарских монет
В русском денежном обращении хорошо известно слово алтын. От него происходит, в частности, пятиалтынник.
Название алтын заимствовано из татарского, на котором этим словом обозначался счетный золотой динар… Первое упоминание об алтыне в русских источниках известно по договору 1375 года великого князя Московского Дмитрия Ивановича с Тверским князем Михаилом Александровичем, одновременно с возобновлением русской чеканки и появлением денги…Нет сомнения в родстве древнетатарского денке… и русской денги (написание деньга появилось лишь с конца XVIII века)… Таким образом, алтын (как и денга) был перенесен из татарских денежных терминов.[18], с.158.
Итак, мы вновь убеждаемся в единстве русской и татарской денежной системы. Как и должно было быть внутри единого великого – «монгольского» государства Русь – Орда. Никто ни у кого не заимствовал, ибо странно заимствовать «у самого себя».
А вот еще один любопытный факт.
Возьмем, например, исконно-русское название копейка. В. М. Потин справедливо отмечает: «нет никакого сомнения, что название копейка связано с изображением всадника с копьем и возникло в связи с реформой 1530-х годов, когда денга-новгородка с таким изображением стала основой денежного обращения Русского государства. Однако, – сообщает далее Потин, – гамбургский исследователь Вильгельм Гизе пытался доказать восточно-тюркское происхождение этого названия, означающее якобы «собака». Копек – «собака» в государстве Тимура (! – авт.) насмешливо называли монету с изображениям льва…
Хотя связи Русского государства с народами Средней Азии нельзя оспаривать, имеются в русском языке и заимствования из тюркского, о чем упоминает В. Гизе, но переход такого названия на русскую денгу XVI века, на наш взгляд, необъясним» [18], с.160.