— Он у мусоров, — тяжело вздохнул Аврис. — Кто из наших пил в городе, не знаешь? Мусора замели троих, а Беарис пытается их вызволить оттуда.
— Нам конец, — уныло процедил гвардеец. — Только-только из грязи вылезли.
Первая же дверь второго этажа скрывала за собой огромную душевую. Даррен стянул с себя форменные брюки и с жалостью взглянул на них — грязные и окровавленные брюки были единственным, что у него осталось от той жизни офицера. Но Аврис намекающе указал на мусорку, поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как с жалостью выбросить их.
Зато после тщательного отмывания всей тюремной грязи, долгожданного бритья и освежающего душа плен показался уже не настолько тягостным.
— Стало получше? — с проницательной усмешкой поинтересовался Аврис, привалившийся плечом к стене возле двери.
Он хотел было добавить что-то ещё, но не успел, потому что в душевую устало завалился Беарис, яростно сдирающий с себя форму гвардии.
— Ну как? — негромко уточнил Аврис у взбешённого командира.
— Никак! — отрезал тот, включая ближайший душ и с наслаждением подставляя избитое тело под его струи.
Несмотря на обезболивающий спрей, Ажинару было трудно поднимать правую руку из-за раны на спине, поэтому Даррен закончил мыться гораздо раньше него. Переодевшись в новую и непривычно свободную одежду, он опёрся о стену рядом с дверью — сюда не долетали брызги воды — и уставился на Беариса.
Тот был полной противоположностью Авриса: темноволосый с резкими и угловатыми чертами смуглого лица, он весь двигался как-то резко, напоминая собранную и готовую распрямиться пружину. Взгляд Даррена зацепился за рваный шрам на задней стороне бедра над коленом, и он тут же начал замечать и остальные шрамы — Беарис был покрыт ими едва ли не с ног до головы: давно зарубцевавшимися, но хорошо заметными на смуглой коже.
Спустя десяток минут, успокоившись под горячими струями душа, Беарис снизошёл до нормального разговора:
— Трое наших нажрались и спьяну наехали на гражданских. Хозяин бара вызвал патруль, но эти придурки ещё и на мусоров наехали. Никого не искалечили — и на том спасибо.
— Так ты их из мусарни забрал?
— Джакс, крыса несчастная, избил меня прямо посреди караулки, — поморщился тот. — Избил и выкинул за ворота вместе с парнями и документами о задержании.
— Хоть что-то, — вздохнул Аврис. — Надеюсь, до бати не дойдёт. А с новыми рабочими что делать?
— Генеральную уборку, — хмыкнул тот. — Пусть привыкают. И этих троих придурков тоже заставь сортиры вычищать. Не хватало мне ещё влететь на выговор из-за их тупости.
— Завтра займёмся уборкой, — согласился Аврис. Он развернулся к Даррену с Ажинаром, оглядел их и мотнул головой в сторону двери: — За мной.
От душевой начинался длинный и широкий коридор, кое-где пересекающийся с другими коридорами. Впрочем, идти нужно было не так уж и много — уже спустя десяток совершенно одинаковых дверей Аврис сверился с планшетом и толкнул одну из них, на которой под небольшим значком гвардии золотился номер шестьдесят восемь.
— Располагайтесь, — усмехнулся он, приваливаясь плечом к дверному косяку так, чтобы дверь не закрылась.
Комната оказалась довольно большой. Офицерская каюта Даррена была немного побольше, но сейчас он даже не рассчитывал на кровать: Катрина говорила, что его положение мало чем отличается от положения преступников, так что Даррену уже внутренне приготовился ночевать или в тюремной камере, или на подстилке в каком-нибудь ангаре.
Но здесь стояли четыре кровати — вполне приличные и, кажется, совершенно новые. Возле каждой из них было по небольшой тумбочке для вещей и высокому шкафу-пеналу для одежды. И при всём при этом места в комнате хватило ещё на стол с четырьмя стульями, небольшой холодильник в одном углу и на пищевой репликатор в другом.
Ажинар бросил вещи на одну из кроватей и хотел пройтись по комнате, чтобы заглянуть в холодильник и в меню репликатора, но его остановил голос Авриса: