— И что?
— Я знаю, что тебе не нравится и гвардия, и империя, и сам император Анакрит, — серьёзно посмотрел он. — Но без твоей помощи я не справлюсь. А я очень сильно хочу помочь им.
Даррен скрипнул зубами — он вообще не собирался работать на гвардию. По крайней мере, делать то, что Катрина ему не приказывала. И к внезапному приказу Беариса хотел отнестись довольно легкомысленно, не просчитывая всё и вся. Хотят ехать на верную смерть — пусть едут. Но Ажинару он отказать не мог.
— Хорошо, — скрипнул зубами Даррен.
«Складской» гвардеец протянул им три комплекта формы. Даррен ещё раз скрипнул зубами, вспомнив грозный голос Киррана: «Форму. Сними. Крысёныш» и фразу Катрины про незаконное ношение знаков различия. По спине пробежали холодные отголоски той пытки электрическим током, которую ему устроил Кирран после побега.
«Я доверяю мнению Катрины. Если она говорит, что ты мог бы нам помочь — значит, ты действительно можешь нам помочь, но для этого нужно твоё желание», — сказал ему император Анакрит чуть раньше.
Он краем глаза посмотрел на бывшего подчинённого: на первый взгляд тот выглядел всё так же легкомысленно, но появившаяся между бровями хмурая складка означала, что Ажинар уже сейчас начинает анализировать имеющуюся информацию о ситуации в столице.
Анализировать, собственно, было пока нечего: первый разведывательный батальон императорской гвардии — около трёхсот человек — против неизвестного противника, который сумел незаметно для Катрины добраться до дворца императора и устроить там взрыв.
— Выходим! — на весь ангар первого этажа рявкнул Беарис.
Даррен засуетился, в уголочке склада стягивая голубые штаны, чтобы заменить их на форменные гвардейские. Но остановился, когда из отдельных боксов начали появляться бронемашины.
Похожие на гигантских, в два-три человеческих роста, жуков, они состояли из овального корпуса и восьми механических ног, сейчас наполовину сложенных для того, чтобы спуститься по аппарели из ангара на поверхность космодрома.
Даррен даже машинально прикинул, пройдут ли бронемашины четырёхметровой ширины в пятиметровые ворота, но, должно быть, пилоты гвардии были асами, способными даже на такое: не задеть металлическими выступами, антеннами и внешними лестницами совершенно ничего при спуске наружу.
— Заряжай! — так же громко рявкнул Беарис.
Перед бронемашинами мгновенно оказались два взвода гвардейцев, с оружием наизготовку вглядываясь в ближайшие к космопорту переулки. По аппарели тут же начали спускаться погрузчики, подвозя бронемашинам снаряды и ловко загружая их в оружейные отсеки.
Основной специализацией Даррена были бои в космосе, так что он редко видел подготовку наземных войск, но мог понять, почему они загружались снаружи: правила безопасности требовали обращаться с плазменными снарядами очень аккуратно, чтобы не повредить электронику, которая создавала вокруг заряда высокотемпературной плазмы удерживающее его электромагнитное поле. И заряжать их в бронемашины лучше было на открытом воздухе, чтобы в случае чего не создать огненный ад в закрытых боксах крейсера.
На космических кораблях для защиты от разрыва плазмы служили наглухо бронированные оружейные отсеки, но Даррен дважды видел последствия такого разрыва: в первый раз бронированную десятисантиметровую плиту выгнуло и едва не завязало узлом после того, как снаряд переклинило в пусковой трубе из-за сбоя электроники. Во второй раз — на трансляции из рубки одного из эсминцев, когда туда закинули плазменную гранату: на пару секунд изображение заволокло пламенем, а потом адмирал Вереди отключил звук, чтобы не слышать последние крики сгорающего живьём экипажа.
Даррен передёрнулся и вернулся к гвардейской форме, тщательно проверяя все застёжки, кнопки и молнии бронежилета, совмещённого с разгрузкой. Появившаяся на визоре шлема Катрина с ехидцей продемонстрировала ему инструкцию и заставила включить встроенный пассивный экзоскелет, снижающий нагрузки на спину и плечи.
Оружия, естественно, ему никто не предложил.
— По машинам! — рявкнул Беарис. Даррен поморщился: Катрина передала его голос через встроенный в шлем наушник, так что у Даррена на секунду создалось такое ощущение, словно Беарис рявкнул это ему на ухо.