С этим моментом во время планирования было больше всего трудностей: короновать самого себя ему было неудобно, но ничего более подходящего придумать они так и не смогли: ни у кого не было права на коронацию императора, кроме как у него самого.
— Принимая этот бесценный дар, — громко заявил Анакрит, — я клянусь, что приложу все свои силы для того, чтобы дать достойную жизнь каждому моему подданному. Я клянусь улучшить жизнь каждого гражданина империи, гарантируя ему...
"...уважение и справедливость, безопасность и защиту... — подсказывала Катрина. — Молодец, с речью справился. Кирран, твоя очередь."
— А может не стоит, а? — тихо поморщился он, выходя из-за спинки трона. — Напоминаю, что я был против всяких древних коленопреклонений.
— Зато это красиво выглядит, — Анакрит едва не пожал плечами, но вовремя вспомнил, что его снимают со всех сторон.
"Время не тяните, у нас всё расписано по секундам, — недовольно заметила Катрина. — Кирран, вставай на колено и приноси присягу. Анакрит, хватит по-дурацки улыбаться, сделай нормальное лицо."
— Принося присягу на верность Его императорскому Величеству Анакриту, — начал Кирран, повторяя за Катриной тот текст, который написал буквально полчаса назад и уже успел забыть, — перед лицом всей империи торжественно клянусь...
"Теперь трёхминутный салют, — предупредила она. — Гвардия, разворот через три, две, одну, сейчас. Уходим в том же порядке."
Как только за спиной закрылись двери дворца, Анакрит устало упал в заранее принесённое кресло и стянул корону с головы:
— Наконец-то всё закончилось, — с облегчением выдохнул он. — Мне казалось, что это будет бесконечно.
— У вас ещё торжественный ужин с послами Союза Разумных, — заметила Катрина. — Кирран, не налегай так сильно на кнотт, оставь место для еды.
— У меня в горле пересохло от всей этой пафосности и торжественности, — отмахнулся он, глотая прохладный кнотт прямо из кувшина и игнорируя стоящий рядом хрустальный стакан. — Никогда больше не буду участвовать в таких длинных церемониях.
— Объявление империи и коронация длились всего лишь два часа, — рассмеялась она. — Мы и так оставили только самое важное, чтобы не затягивать праздник.
Анакрит устало зевнул, движением руки требуя себе кувшин с кноттом. Кирран с едкой усмешкой опустился на колено перед новоиспеченным императором, протягивая ему и кувшин, и стакан.
— Показушник, — поморщился Анакрит, точно так же глотая кнотт прямиком из кувшина.
— А ты как будто нет? — фыркнул Кирран, наблюдая через занавешенное бронированное окно за тем, как на площадь перед дворцом выезжают гравиплатформы с едой, напитками и подарками для жителей столицы. Такие же праздники, как он знал, Анакрит велел устроить в каждом районе каждого города планеты — с музыкой, песнями, танцами и развлечениями. — Я бы лучше там праздновал, чем сидеть с послами и выслушивать их нудные речи.
— Я с удовольствием променял бы и ужин, и послов на крепкий здоровый сон, — рассмеялся Анакрит. — Ты-то в госпитале выспался, а я всё это время готовился к торжеству.
— Зато теперь ты самый настоящий император, — спокойно пожал плечами Кирран. — Это странно осознавать, честно говоря. Если бы мне кто-нибудь сказал об этом раньше, я бы не поверил.
— Мне, честно говоря, тоже как-то не по себе, — качнул головой Анакрит, становясь более серьёзным. — Но, сам понимаешь, я пойду по выбранному пути любой ценой.
— А мне, похоже, некуда деваться, кроме как идти с тобой, — смешливо пожал плечами Кирран.
Глава 6. Герой империи. Часть 1
Даррен проснулся с каким-то неприятным чувством: тело было словно ватным и двигаться не желало. Где-то рядом кто-то что-то обсуждал, но в уши как будто засунули вату, поэтому вроде бы грозный голос звучал не очень громко и отдалённо.
Даррен прислушался — это был Анакрит.
— Как ты мог допустить мятеж среди своих людей? — грозно вопросил он. — Я внимательно тебя слушаю.
Даррен поморщился от яркого света и приоткрыл глаза, рассматривая через прозрачное стекло медкапсулы потолок стандартного армейского эсминца и в отражении — собственную обнажённую грудь, облепленную датчиками. Форменные штаны, к счастью, остались на месте, лишь одна штанина была обрезана до бедра, а нога на месте ожога от плазмы облеплена чем-то белым и твёрдым.