Глава 24
— Успокой сына, или это сделаю я. Похоронишь, поплачешь и забудешь. — Дед всегда был резок и решителен и если говорил, что сделает, то обязательно сделает. — Только не как прошлый раз, Веня, больше предупреждать и разговаривать я не буду.
Вытянувшийся перед ним генерал-майор МВД Умалишев Вениамин Николаевич, первый заместитель Министра внутренних дел, даже и не думал указывать генерал-полковнику Службы государственной безопасности Прохорову Александру Михайловичу о том, что тот хоть и старший по званию, но никак не его начальник, не верховный судья, не сам господь, и не может разговаривать с ним в таком тоне. Дед мог разговаривать с кем угодно и в том тоне, в котором захочет.
Формально Рашин возглавлял президент, но реально страной владели и управляли два человека. Если президент был королём, то Дед был серым кардиналом. Ни одно важное решение не принималось без участия Прохорова, а некоторые из них принимались Дедом единолично, президент только озвучивал. На бумаге он возглавлял СГБ, фактически в его подчинении были все силовые структуры: и СГБ, и МВД, и Вооруженные Силы. По желанию Дед действительно мог быть и судьей, и палачом, хотя кличка Дед с недавних пор ему не очень-то и подходила.
Александру Михайловичу было далеко за семьдесят, прошедший несколько войн, которые оставили на его лице неизгладимые отпечатки, в последнее время он будто сбросил лет пятнадцать-двадцать, так же как значительно помолодели некоторые из его свиты и из свиты президента, сам президент, стал моложе выглядеть непосредственный начальник Умалишева — министр МВД и министр Вооруженных Сил, и ещё несколько генералов. Самого Умалишева в эту элитную группу пока не пригласили, да и неизвестно, пригласят ли. С чем было связано омоложение ключевых фигур доподлинно мало кто знал, явно не айцелители постарались, а вот слухов о секретной базе в лесах Рашина хватало. Как и информации о том, что туда летают и первые борты заклятых врагов: Сашура и Катиша, а также наглядного примера того, что и верхушка других мировых стран-лидеров помолодела. На попытки что-то узнать во время редких застолий, неформальных встреч, советовали не забивать себе голову, а лучше вообще не обращать внимания и не интересоваться, кому нужно, тот будет знать. Если человек не следовал советам, то скоропостижно умирал. Помолодев, казалось, Дед стал ещё более жёстким и скорым на расправу. Поэтому и спешил после разноса у Деда генерал домой в бешенстве, удавил бы собственными руками сына, но единственный ребенок, а возраст уже не позволял сделать нового, даже с помощью айцелителя, только если помолодеть, но такими темпами его и близко не подпустят к Тайне.
— Как ты заебал, сука, не можешь держать член в штанах — так отрежь его! — орал и брызгал слюной на своего сына генерал. — Дед уже вынес и подписал тебе приговор! Мало того, что свою жизнь похерил, так и мне гадишь!
Альберт был единственным и поздним ребенком, родился и жил с золотой ложкой во рту. Естественно, встал на путь защиты прав и свобод граждан своей страны, пошёл по следам отца, который уже к моменту его рождения был подполковником милиции. Звания росли как на дрожжах у сына генерала. Ал легко втягивался в сладкую жизнь, где у него появилось куча знакомых, подхалимов, прихлебателей, которые вбили ему в голову мысль об его исключительности и познакомили с другой стороной званий и власти. Сначала это были бесплатные проститутки, потом арест и избиение нагрубивших, нахамивших, просто сделавших ему замечание или непонравившихся людей. Пошёл рэкет, деньги лишними никогда не были, стали в развлечениях появляться изнасилования, пытки и убийства. Он на полном серьёзе перед тем, как убить очередную жертву, рассказывал ей, что законы пишутся для такой вот серой массы, грязи у него под ногами, а не для него. Он и есть Закон, и вправе карать или миловать. Отец покрывал сына, иногда помогал заминать дела, пока в один из дней, пьяный Альберт, в кабаке что-то не поделил с соседним столиком и убил двух человек прямо на месте, одного застрелил, второго прожарил молнией. Старший Умалишев, естественно, начал решать вопрос и по итогу замял дело, только вот младшего, выскочившие из тонированного микроавтобуса бойцы без опознавательных знаков легко подавили и скрутили, навешали блокирующих артефактов и привезли в какую-то камеру, где и начали ежедневно, планомерно, без каких-либо разговоров избивать. Сначала он грозил жестокой расправой и отцом, потом молил о пощаде. Через три дня Альберта, опять же без каких-либо разговоров, вывели за ограду неприметной серой усадьбы, где его встречал отец. Там он и узнал о Деде, о том, что для него тоже есть Закон, есть люди, которые могут играть его судьбой по своему усмотрению. Несколько месяцев младший Умалишев просидел под домашним арестом, восстанавливаясь и разучивая имена, фамилии, лица людей, к которым не то, что приближаться, смотреть в их сторону нельзя.