В открывшуюся калитку вошла Селена, которую нетерпеливо ждал Альберт, на всякий случай распустивший на сегодня всю прислугу и отключивший все камеры наблюдения, правда за ней начали входить и, судя по описаниям и фотографиям, её заместители, а также почему-то брат и сестра Терминаторовы. Только сказать Умалишев ничего не успел, его взгляд утонул в зелёных глазах. Читать все воспоминания как книгу невозможно, обычно только поверхностные, яркие мысли, также можно использовать триггер и делать так, чтобы человек сам воссоздавал необходимые воспоминания, и их уже просматривать, а ещё просматривать самые яркие, самые эмоциональные события прошлого, которые откладываются в человеке на всю жизнь, которые, можно сказать, и формируют человека, оставляют чуть ли не физический след в голове, и от того, что Селена увидела, она еле сдержала себя от желания сразу же умертвить стоящее перед ней существо. Мыслеобразами она передала команде то, что ощутила. Ингвар сразу двинулся вперёд, но был остановлен Стигом:
— Нам не нужны здесь мозги и кровь по всему двору, давайте я с ним поговорю.
Он увёл подполковника в дом, а потом на миг, едва уловимо, дохнуло чем-то жутким, мертвенно-холодным. Эти ощущения очень быстро исчезли. Селена видела, что Умалишев жив, только ничего от полноценного человека там не осталось. Из дома появился Стиг, держа в руке картонную папку:
— Думаю, отметить день рождения лучше где-нибудь в другом месте, здесь какая-то нездоровая обстановка, у меня вот есть подарок, а кто-то ещё подготовился?
Только в понедельник подполковника полиции Умалишева Альберта Вениаминовича нашли вернувшиеся работники дома. Нашли испуганно забившимся в угол, обгадившимся, сосущим свой большой палец, одряхлевшим, абсолютно седым и невменяемым. Его отец, пригласивший айцелителя, услышал только, что никаких следов физического насилия или воздействия чар нет, есть тяжёлое психическое расстройство, преждевременное старение организма, а такое устроить даже ему не под силу, поэтому и стоит поместить младшего Умалишева в спецбольницу для исследований.
(В комментариях закрепил ссылки на иллюстрации.)
Глава 25
Школьная жизнь текла своим чередом. Закончился первый из трёх учебных триместров, начался второй. Школу номер тринадцать охватило искреннее стремление вести здоровый образ жизни — это если судить по посещению уроков физической культуры и уроков физиологии и здоровья. И вообще увеличилась тяга к знаниям — это уже судя по посещению других предметов. Да и отметки за триместр об этом говорили, очень хорошие, высокие отметки у всех старших классов, за исключением биологии: там встречались и откровенно низкие.
Ингвар активно общался со своими одноклассниками, которые всё больше и больше успокаивались и смирялись с вынужденным взаимодействием с Психом и его сестрой. Её тоже перестали избегать как чумную. Хотя к концу триместра опять возникла волна паники, но не из-за того, что Ингвар кого-то покалечил, а потому что Оно-э заметила других учеников и стала проявлять к ним интерес, пошла, что называется, в люди. Причём интерес этот мог проявиться в рассматривании, а мог и в прикосновениях, ощупывании. Первые жертвы изучений замирали в ужасе и шоке, а отвлёкшемуся Ингвару приходилось в срочном порядке их спасать, оттягивая Оно-э. Чтобы не плодить нервные срывы, Ингвар попросил в таких случаях сразу же звать его. Вот и раздавалась очень часто:
— Псих! Ингвар! Терминаторов! — Оно-э уже не очень хотела сидеть тихонько за партой, разглядывая тетрадку, или ручку, или линейку, или выключенный телефон.
По итогу все привыкли или смирились с террором Терминаторовых: один дружил, вторая давила зрительно и тактильно. Особенно доставалось Николаю Еремчуку. Чаще всего эта парочка родственников сопровождала его, всегда и везде, в том числе и в столовой: опять-таки и на завтраке, и на обеде. Мало того, что от них нельзя было отвязаться, они ещё отдавали Николаю свои порции. Здесь тоже отгремела своя война, в которой Еремчук опять проиграл. Порция взята, а то, что к ней никто не притронулся, никого не волновало — она выбрасывалась. Вот и пришлось Еремчуку спасать еду: Ингвар зачем-то брал порции себе и сестре, но сам максимум мог выпить чай или компот, Оно-э вообще ни к чему не притрагивалась. Поэтому и получалось у Коли наесться до отвала, причём в последнее время у него действительно был зверский аппетит, а ещё он даже начал вытягиваться в росте и набирать вес. Иногда к их компании присоединялась Скворцова, которая даже предложила Коле носить пищевые контейнеры и забирать еду себе на ужин, но тут он уже отказался на отрез, за исключением булочек, которые относил домой для мамы и сестры.