— Начинаю снижение, — предупредил, наконец, второй пилот. Самолёт тяжеловесно провалился вниз.
— Комиссар? — поинтересовался Ю-Жень Беден.
— У нас давно всё готово, командир! — подтвердил бомбардир. — Мой старик-художник мной бы гордился. Я назову эту работу «Фиолетовый вираж над ультрамариновой гладью!»
— Вон он! — выкрикнул навигатор. — На циркуляцию уходит, гад!
Крохотная мошка конфедерата в сопровождении ещё более крохотного эсминца действительно закладывала поворот куда-то на юг по своим конфедератским делам.
— Продолжаем боевой заход, — невозмутимо приказал Ю-Жень. — За минуту до цели отдашь.
— Командир! — обиделся второй пилот.
— Это приказ! — отрезал Ю-Жень Беден.
В фиолетовой сетке помадного бомбового прицела неторопливо росла перекособоченная на один бок палуба конфедератского авианесущего судна с лесенкой пушечных башен и командного острова.
Боевого захода от «Янтарного рыбака» конфедераты явно не ждали. Только на последней минуте пикирования эсминец дёрнулся, пошёл наперерез, и выплюнул с кормы сразу три плотных снопа дымопостановки.
Лети «Сердитый опоссум» ниже и медленнее, это бы даже могло сработать, но вместо этого огромная, чуть ли не с палубу конфедерата, похожая на ската туша сверхдальнего бомбардировщика проскочила над облаком и стремительным бумерангом понеслась к цели.
— Три! Два! Один! Сброс! — выкрикнул Ю-Жень Беден, когда прицельную сетку почти целиком заполнил силуэт конфедерата.
Самолёт чуть заметно тряхнуло, когда четыре бомбы покинули свои гнёзда в корпусе и на всей набранной скорости отрикошетили прямо от воды по направлению к обрубленной тупой корме цели.
— По нам стреляют! -выкрикнул кормовой стрелок и тут же умолк. Ровно одна конфедератская пушка успела разразится вдогонку «Сердитому опоссуму» короткой, в одну кассету, очередью. Совершенно ожидаемо безрезультатной.
— Ну? — рвущийся из глубин души вопрос экипажа слился в многоголосый вой.
— Две левее борта, две в палубу! — обречённо подтвердил стрелок. — Без срабатываний!
На какое-то мгновение показалось, что разочарованно смолкли даже одиннадцать двигателей бомбардировщика.
— Полностью ожидаемо, — к общему изумлению прокомментировал комиссар. — Первый закон имперского выездного инспектора. Если с первых шагов всё идёт как должно, значит ты просто не знаешь, насколько диким и беспомощным окажется твой окончательный рапорт о причинах неудачи. Продолжайте вылет, командир. Оценка действий экипажа — высшая!
Глава 3. Подводник в кризисе.
— Во время преодоления прибрежной полосы опасайтесь акул и барракуд. На берегу не наступите на ядовитую змею, их здесь много. Не срывайте ягод и плодов — можете отравиться. Не пейте воду из местных источников — можете заразиться тропической лихорадкой. Кроме того, опасайтесь хищников и ядовитых насекомых. Вопросы есть?
— Есть, сэр. Скажите, а зачем нам отвоевывать у японцев такой остров?
Морская пехота США, 1943.
— А если всё-таки ебанёт?
— Вроде не должно! — заявил фон Хартманн с уверенностью, которой на самом деле не испытывал.
— А всё-таки…
— Отставить разговоры, лейтенант Неринг. Командуйте всплытие.
Сам фрегат-капитан оптимистично давал себе и своему экипажу на выживание процентов с полсотни. Складывались те из надежды, что неведомые имперские научные гении не полные идиоты, и знают, что в океане различные звуки могут издавать не только винты подводных лодок, но и многое другое.
Например, буксируемые шумогенераторы типа «связка труб с дырками». Новые модели акустических торпед считались помехозащищенными, поскольку их гидрофоны умели отсекать слишком громкие и «неправильные» звуки. По идее, противолодочные «мины» тоже должны были это уметь. Увы, проверить это Ярослав не мог. Точнее, мог бы, но вероятность успешно пережить вскрытие блока управления новейшего и секретного пока ещё оружия силами Эмилии фон Браун составляла, по его прикидкам, процентов пять-шесть. Уж чего-чего, а засунуть туда систему самоликвидации всей мины заодно с вражескими саперами догадались бы даже полные идиоты.
— Продуть главный балласт!
— Есть продуть главный балласт!
После долгих часов безмолвия, нарушаемого лишь капаньем конденсата с труб и потолка, рёв сжатого воздуха и шум вытесняемой из цистерн воды казался особенно громким. Оглохнуть можно… наверняка его и на берегу слышат.