Она наклонилась, словно невзначай задев Ярослава татуированным плечиком и фрегат-капитан уловил смутно знакомый легкий терпко-пряный запах. Ну да, точно, Анга… и даже чем-то похожа. Хотя, тут же поправился фон Хартманн, какое, к демонам похожа⁈ Не больше, чем все прочие остроухие друг на дружку. А по сложению такая же пигалица, как две трети его экипажа. У Анги хоть было за что подержаться…
— Еще коктейль и пусть бармен рома плеснёт побольше.
— Холосё, капитана, сделаем!
Несмотря на общее полудетское сложение, «кормовой частью» официантка по пути к барной стойке умудрялась выписывать такие фигуры, что глаза фрегат-капитана самостоятельно перешли в режим «сопровождения цели». Островитянка, явно почувствовав чужой взгляд, еще и призывно улыбнулась через весь зал, сверкнув белой полоской на черном личике.
— Вот же она… жрица-демоница.
— Судя по возрасту, максимум, послушница, — возразил Ю-ю. — Я не специалист по ритуальным татуировкам, но даже у аколитов рисунок намного более замысловатый. Так что не волнуйся, голову она тебе не отгрызет. И даже головку. И да, она совершеннолетняя… по местным понятиям так уж точно.
— Местные их замуж выдают, начиная лет с восьми, — продолжая смотреть за официанткой, Ярослав наткнулся взглядом на подвешенный над баром трёхлопастный винт сбитого конфедератского палубника. — Хотя ты прав, жрицу бы в этот кабак не взяли. Скорее уж она в контрразведку стучит со всем прилежанием. Так что следи за языком, слух у местных отменный.
— Стучит наверняка, — Юкимура поправил очки, — только нас это не касается.
— Нас? Думаешь, Большой Папа прикроет?
— «Нас» в данном случае, это глубинников и лётчиков, — пояснил Ю-ю. — Папа, конечно, вступается, но тут больше специфика Архипелага. Есть негласное распоряжение, пусть и отдали его на самом верху: за вычетом самых вопиющих случаев, дел «за политику» на тех и других не заводить виду явной бессмысленности. «Чего на них бумагу переводить», — добавил он с кривой усмешкой, явно пародируя кого-то, — «они же каждый месяц новые!». А я еще и дополнительно подстраховался, — Юсимура мотнул головой в сторону дивана у стены, где взасос целовались два мичмана, — читать рапорты из «Двух пальм» комиссары особенно не любят. А уж чтобы сюда нашёлся кто-то, согласный по-настоящему работать…
— А-а, понятно. То-то девчушка на меня так запала. Нормального почуяла….
— Всё не настолько страшно. Это всё-таки бар, сюда приходят нализаться, а для полизаться у ребят другие места. Тот же грот у Пушечной набережной…
— Догадываюсь. А ты, я смотрю, у нас вольнодумцем заделался.
— У меня были хорошие учителя, командир.
— Да неужели…
— Я не только про тебя. Служба в штабах, она, знаешь ли, хорошо лишает некоторых иллюзий. Особенно если попал туда из-под воды и представляешь, чем их «мудрые и взвешенные» решения иной раз кончаются.
— Капитана, васа коко!
— На самом деле, — Юсимура дождался, пока официантка отойдет, и вполголоса продолжил, — мы, конечно, любили почесать языками насчет пресловутой «особой мудрости» командования. Но пока я в это дерьмо сам не влип, не представлял и десятой доли его мерзости.
Фон Хартманн осторожно попробовал свой новый коктейль. Кроме рома, кокоса и кубиков льда в нем явно присутствовал еще какой-то вкус. Корица… и кофе с сахаром? Затейники…
— Всё настолько плохо?
— Ещё хуже. Интриги, все против всех, своих не бросаем, а продаём с потрохами. Некомпетентность океанских размеров. Тотальное воровство. Кругом обвешанные орденами и эполетами самодовольные зажравшиеся рыла, которые в реальный бой ходили последний раз на колёсных паровых фрегатах с гибридным парусным вооружением, и то не в первую скрипку. Уровень знаний про тактику современного морского сражения у них застыл на эпохе галерного флота. Стаи прилипал, которые смотрят этим орденоносным мудакам в пасть и поддакивают каждой «гениальной идее» ты даже представить себе не можешь. Тупая, непрошибаемая даже главным калибром стена невежества и самомнения!
— Не представляю, да? Забыл, что-ли, как меня на берег списали? И знаешь, Ю-ю… конечно, я в тот раз набрался под горловину, но даже трезвым… ну, может, колебался бы на пару секунд дольше. И ногами пинать эту мразь, может и не стоило… хотя ощущения запомнились как невыразимо приятные.
— То, что ты был пьян, пошло как смягчающие обстоятельства. Хотя карьеру и жизнь ты себе поломал.
— В обмен на нос, два ребра и руку зажравшейся штабной гниды! Отличный был размен, я считаю.