После чего, собрав свои пожитки и погрузив их на обычную подводу, удалились. Тихо и спокойно. В ночи. Подпалив напоследок охотничий домик, дабы пострадавшим было негде укрыться. А где-то там, в селении, удаленном на несколько километров, сидел их коллега и ждал столба дыма, дабы дать отмашку заранее собранным журналистам. Их привлекли сенсацией – великосветская оргия в лесу, посвященная Сатане. Безумно щекотливая вещь, сулящая огромные гонорары и имя. Если не в самой Австро-Венгрии, то в соседней Италии уж точно.
Зачем такое хулиганство? Николай Александрович честно терпел. Но у всего есть свои пределы. И последовательной череде мерзостей нужно было дать ответ.
Дело в том, что Австро-Венгрия весь XIX век мутила воду на границах Российской империи, всячески поддерживая и взращивая сепаратизм. Тут и деньги, и поддержка, и убежище, и идеологическая прокачка. Медленно, но верно дело шло. И если Гоголь, описывая своего Тараса Бульбу в 30-е годы XIX века, еще выражал общую для эпохи мысль, в которой население Малороссии и юго-западных окраин продолжало видеть себя русскими, пусть с определенным региональным говором и некоторыми стилистическими особенностями, но русскими, то к концу XIX века уже проросли ростки «самоопределения», искусственно взращенные заботливыми руками австрийцев. Ведь, как известно, если тысячу раз назвать человека свиньей, он захрюкает. С поляками все было еще хуже, так как они и без того болезненно воспринимали падение независимости своего государства.
Острая фаза последнего конфликта, конечно, завершилась. Но это никак не прекратило методичную и масштабную подрывную работу Австро-Венгрии. Просто она стала чуть аккуратней. Более того, допрос захваченных в Николаеве анархистов опять-таки уводил в Двуединую монархию. Вот Николай Александрович и хотел своему царственному брату намекнуть, что он заигрался и слишком увлекся.
Доказательств никаких не осталось. Благо что отряд спецназа зачистил следы своей деятельности. А воспоминания тех немногих, что сразу не заснули, больше напоминали страшную сказку. Какие-то мохнатые люди с жуткого вида улыбкой и пустыми глазницами вышли из леса. Ну все это и натворили.
Попытка с собаками пройти по следам ничего не дала. Это предусмотрели, воспользовавшись присыпкой. Да и следопыты не смогли ничего понять из-за особой обуви бойцов с весьма специфичным протектором. В общем – мистика, да и только. Однако Францу Иосифу был нанесен ТАКОЙ урон репутации, что не пересказать. Особенно после публикации фотографий, сделанных бойцами спецназа и обнародования изображения тавро с его ягодиц…
Приложение
• Наполеон I Бонапарт – глава дома Бонапарт до 5 мая 1821 года
• Наполеон II (Орленок) – сын Наполеона I от Марии Луизы Австрийской, глава дома Бонапарт с 5 мая 1821 по 22 июля 1832 года
После смерти Орленка ветвь Наполеона I пресеклась, и вступил в силу принцип династического старшинства ветвей по салическому праву (то есть женщины полностью исключены из наследования). У отца Наполеона, Карло Бонапарта, было шесть сыновей:
• Наполеон (1764 – 17 августа 1765) – умер в младенчестве
• Жозеф (1768 – 28 июля 1844)
• Наполеон (1769 – 5 мая 1821)
• Люсьен (1775 – 29 июня 1840)
• Луи (1778 – 25 июля 1844)
• Жером (1784 – 24 июня 1860)
После того как ветвь Наполеон I пресеклась, право наследования перешло на уровень выше – к потомкам Карло в целом. И преимущество имел Жозеф. 28 июля 1844 года Жозеф умер. Детей у него не было, поэтому эта ветвь также стала считаться пресекшейся. Из живых детей Карло оставался только Жером, однако он не мог унаследовать престол вперед ветви Люсьена и других братьев.
Люсьен Бонапарт (21 мая 1775 – 29 июня 1840) умер до того, как получил положение претендента от своего старшего брата. Однако остались его дети – его ветвь, до пресечения которой переход наследования к следующей ветви невозможен. От первой жены – Кристины Буайе – у него было три дочери и один сын, умерший в младенчестве. От второй жены – Александрины де Блешам – у него родилось десятеро детей, среди которых было шесть сыновей. Старшего звали Шарль Люсьен (1803–1857), который после смерти Жозефа 28 июля 1844 года и должен был унаследовать статус главного претендента на престол Французской империи. А после смерти Шарля Люсьена 29 июля 1857 года права на престол должны были отойти его первому сыну – Жозефу Люсьену Шарлю Наполеону. Тот же, не оставив детей, должен был после своей смерти передать титул своему младшему брату Наполеону Шарлю Грегуару Жаку Филиппу (5 февраля 1839 – 11 февраля 1899), минуя среднего брата Люсьена Луи Жозефа, так как тот принял сан.