Впрочем, ситуация все равно носила изрядный оттенок комичного. Мало кто знал, что Император был облачен в форму обычного лейб-гвардии фельдфебеля. Поэтому широкие массы его никак не могли обнаружить. Искали где-то возле головорезов. Но там, кроме него, находились и другие персоны этого неофициального посольства, как штатские лица, так и военные. И вот они-то сверкали как надо, особенно генералы с адмиралами, вырядившиеся, как рождественские ели. Они прекрасно привлекали к себе внимание, избавляя Николая Александровича от лишней докуки.
Он ходил, смотрел, записывал интересные вещи в блокнот, кое-что распоряжался сфотографировать и более подробно описать. Иногда даже общался с представителями компаний и изобретателями. Ведь там находились многие выдающиеся инженеры, конструкторы и предприниматели тех лет. И личное знакомство с ними выглядело очень полезным. Одно дело – знать человека по его изобретениям, и совсем другое – представлять, какой у него характер. И можно ли будет с ним сработаться. С этим поболтал. С тем перекинулся парой фраз. А с некоторыми так и вообще отобедал, как, например, с Эйфелем. Вот прямо в ресторане на втором этаже построенной Гюставом башни и отобедали, обсуждая возможное сотрудничество.
А вечерами шли приемы, где присутствовал этот самый фельдфебель. Прямо в форме такой и заявлялся, выглядя удивительной «белой вороной» на фоне остальных действующих лиц. Но эту игру французское общество вполне приняло и даже нашло забавной.
– Месье, – кивнул Николай Александрович, подходя к Наполеону Шарлю Бонапарту, тому самому, которого в Зимнем дворце провозгласил наследником Первой империи.
Эти слова предали огласке, что приобрело эффект разорвавшейся бомбы. Ведь Плон-Плон был действительно очень непопулярен среди французов, как и его сын Виктор. Все было настолько плохо, что, несмотря на то, что формальным главой дома должен был считаться Плон-Плон, бонапартисты провозгласили его старшего сына. Хотя тяготели к младшему сыну – боевому офицеру, но шагнуть через две головы не решались. И так их лагерь не славился целостностью и монолитностью. А тут такая выходка русского монарха! Так что после очень непродолжительной борьбы бонапартисты провозгласили Наполеона Шарля своим лидером.
После же того, как генерал Буланже, лидер сторонников Орлеанской династии, перешел на сторону Шарля, произошел сход лавины. А именно началась консолидация всех монархистов Франции вокруг одной фигуры. И тех, что были за Бонапартов, и тех, что были за графа Парижского, и тех, кого не устраивали все кандидаты. Что создало реальную угрозу реставрации империи во Франции. В одном только парламенте монархическая партия выросла с восьмидесяти до ста сорока семи просто за счет перехода депутатов из одной группировки в другую. И еще пятьдесят два колебались.
Как несложно догадаться, изгнание Бонапартов из Франции было прекращено, соответствующие законы отменены, и Шарль поспешил в Париж принимать лавры титулярного Императора Франции. Сегодня же, 5 октября 1889 года, он впервые встретился с тем, кто так «легко и непринужденно» обеспечил ему это положение. Хотя, надо сказать, искал встречи и раньше, но Николай Александрович держал дистанцию, сам решая, с кем ему и когда встречаться.
– Месье, – неглубоко, но вполне учтиво поклонился «фельдфебель», – рад нашему знакомству.
– Для меня это честь, – ответил Бонапарт и протянул для рукопожатия руку. «Потискали» лапки друг друга. После чего Император переключился на девушку, застенчиво стоящую возле Шарля, вежливо с ней поздоровавшись и даже поцеловав ручку. Девица как девица. Не красавица, но вполне приятной наружности[6].
Разговорились. Оказалось, что старшая дочь не могла прийти по плохому самочувствию. А перед Императором предстала младшая – Эжени. Как позже докладывал посол, старшая, Мари, так и будет, по всей видимости, хворать. Ибо ее увлечение итальянским генералом Энрико Готти зашло чуть дальше, чем требовалось для сохранения целомудрия. Про предложение Императора провозгласить титул «дочь святого Мартина» и даровать его достойной девице слышали все заинтересованные люди и во Франции, и далеко за ее пределами. Более того – это стало активно обсуждаться. Из-за чего общественное мнение почти сразу выдвинуло требование к кандидатке – девственность, ибо иное выглядело оскорбительно. Ведь эта девица должна была представлять не только свою семью и Францию, но и святого.
Николя и Эжени немного пообщались в присутствии множества гостей и разошлись. Политическая необходимость могла бы заставить жениться и даже на совершенной уродке с тем, чтобы заглядывать к ней по ночам в темноте для зачатия. Изредка. Но тот вариант, который он увидел в дочери Шарля, вполне ему пришелся по душе. Могло быть реально хуже. И существенно.
6
Eugenie Laetitia Bonaparte (6 сентября 1872–1949). С ее внешностью можно ознакомиться здесь: https://i.pinimg.com/ originals/ee/4d/73/ee4d733b7f8f9f0e4b2677ddcb51b89e.jpg.