— Vive la République!
Вдруг раздался громкий голос где-то сбоку. Наполеон Шарль повернул голову и увидел незнакомого молодого человека с кофром в руке. Время вдруг растянулось и стало каким-то вязким. Шаг. Еще шаг. Еще. Вот он начал отводить кофр назад, замахиваясь. Вот бросил. А в голове у Наполеона Шарля не было ни каких мыслей. Пусто до обидного. И он, как завороженный наблюдал за полетом этого предмета.
Удар. Стекло каретной дверцы не выдержало и начало разлетаться, пропуская внутрь кофр. А тот уже начало вздувать. Мгновение. Вспышка. И все.
Гибель Наполеона Шарля Бонапарта и его дочерей стала шоком для Парижа да и для всей Франции. Ведь вопрос «дочери Св. Мартина» продолжал муссироваться и обсуждаться, достигнув к апрелю уже даже деревень. И как идею, так и кандидатуру поддерживали в целом большинство французов. Проблемы были лишь в деталях и статусе. Монархисты топили за предоставление Эжени статуса и положения официальной монаршей особы Франции с соответствующими почестями и так далее. Республиканцы стремились этот аспект всячески ужать. Из-за чего дело тянулось без всякого продвижения.
А тут такой финал.
Грустно, обидно и неловко.
Хуже того, гибель Наполеона Шарля с дочерьми стала последней каплей в нарастающем кризисе правительства Буланже, которое хоть и трещало по швам, но пока еще держалось. Теперь же, генерал Буланже официально подал в отставку, объявив республиканский блок Парламента «предателями и продажными мерзавцами». А вместе с ним аналогичный поступок совершили и весь его кабинет. Резко? Может быть. Но поводы для того были.
Например, взявшись за Панамское дело, Буланже надеялся на гарантированный и значимый успех по борьбе с коррупцией и хищениями. Однако надежды не оправдались он столкнулся с удивительно мощным противодействием. На судей оказывалось давление, толковые прокуроры внезапно брали самоотвод или заболевали, а вот адвокаты всегда выступали наилучшие. Что привело к спуску на тормозах всего расследования и дискредитации правительства Франции. Ведь республиканский блок Парламента самым активным образом поддерживал это противодействие, стремясь всячески выставить Буланже и его людей дураками и непрофессионалами. Дошло до того, что на стороне подозреваемых выступил сам президент, заявив, будто бы Буланже занимается травлей честных предпринимателей.
Гибель Наполеона Шарля с дочерьми и добровольная подача в отставку правительства Буланже сами по себе было чрезвычайным скандалом. А тут еще и Николай Александрович подсобил оперативно опубликовав в газете Le Figaro статью от имени Сузы-Музы из Лаперузы.
Общий посыл прост французы опять увлеклись и банальное воровство вновь отчаянно прикрывают высокими идеалами. Суза-Муза в развернутой форме давал советы, указывая на то, что тех, кто проходил по Панамскому делу, можно теперь и отпустить. Ведь взять с них больше нечего, так как все деньги из них выдоили судьи, адвокаты, прокуроры и высокопоставленные защитники. Среди прочего Суза-Муза интересовался расценками, дескать, мухлюют мерзавцы. Каждому свою цену назначают. А это несправедливо. И что нужно давать объявления в газетах с указанием стоимости услуг. Его, в частности, очень интересовал ценник на «правильное» выступление президента.
Не обошел стороной Николай и гибель Наполеона Шарля и его дочерей. Едко поинтересовавшись, кому было выгодно затягивание? Народу Франции или, может быть, Германии да Австро-Венгрии, для которых союз Парижа и Санкт-Петербурга крайне невыгоден. Это что же выходило? Республиканское большинство Парламента действовало в интересах Германии? Почему? Неужели немцы их купили? То есть, радикальные республиканцы, «обслужили германский столик» по полной программе. Хоть чаевые оставляй.
Эта статья довела скандал до критического кипения. Из-за президент Карно был вынужден подать в отставку и в тот же день покинуть страну. Начался новый виток борьбы за власть во Франции. И теперь уже генерал Буланже выступал главным кандидатом в президенты, не имея среди республиканцев никаких достойных конкурентов. А потом встряска ждала и Парламент
По странному стечению обстоятельств, в день отставки Карно, на прием Императора прибыла мадемуазель Панина. Та самая, что пыталась навязать ему свое общение в Москве.
— Ваше Императорское Величество, — произнесла она, чуть поклонившись.
— Софья Владимировна, — несколько растянуто и задумчиво произнес наш герой.