Неподалеку стояла скамья из золота и оникса, где обычно располагался президиум из семи человек. Перед ней — стулья-троны для руководителей управлений — в Империи подобные должностные лица составляли совет министров. Гости направились к импровизированному возвышению слева. Проекционный экран отслеживал каждое их движение.
На возвышении под балдахином из черного бархата, украшенным изображением солнца и черной шестеренки, находились три трона, предназначенных для Треваньона, Шатрека и Эрскилла. Рядом стояли несколько стульев поменьше, но тоже впечатляющих, для сопровождающих лиц.
Все заняли свои места. Треваньон засунул микрофон в левое ухо и нажал кнопку на ордене Одина — Большой Звезде. Мемофон стал перечислять имена членов президиума и руководителей управлений. «Сколько же рабов трудилось, чтобы пересчитать их всех?» — изумился князь.
— Господа Повелители и джентльмены, — начал он, поприветствовав присутствующих и представившись. — Я говорю с вами от имени его императорского величества Родрика III. Его величество не может лично побеседовать с вами, но мы привезли с собой запись его обращения к вам.
Он нажал кнопку на подлокотнике своего кресла. Экран посветлел, замерцал и настроился. Зазвучали фанфары, и с экрана прогремело:
— Говорит император!
Отсутствие бороды Родрик III компенсировал маленькими усиками. Он сделал суровое, но доброжелательное лицо, как его учили имиджмейкеры Асгарда — лицо номер три, для публичных выступлений, — и слегка склонил голову, как и положено персоне, носящей семифунтовую корону.
— Мы поздравляем наших подданных на Адитье с вступлением в Империю. Мы слышали о вас много хорошего, а потому счастливы обратиться к вам. Служите нам верой и правдой и процветайте под знаком солнца и шестерни!
Снова зазвучали фанфары, и изображение исчезло.
Не успели Повелители обрести дар речи, как заговорил Треваньон:
— Итак, господа Повелители и джентльмены, вас радушно приняли в Империю его величества. Мне известно, что вашу планету и ее окрестности вот уже пять веков не посещали космические корабли. Предполагаю, что у вас найдется много вопросов относительно Империи. Члены президиума и руководители управлений могут адресовать вопросы непосредственно мне, остальные — любому члену нашей делегации.
Сразу же поднялся Олвир Никколон, хозяин Чала Хоужета. У него были лягушачьи губы, кривой нос и тусклые бегающие глаза.
— Все, что я хочу знать, — зачем вам понадобилась наша планета? Неужели остальная Галактика для вас недостаточно велика?
— Да, господин Никколон. В борьбе за владычество Галактика недостаточно велика. В ней должна существовать единая власть, полная и безраздельная. Когда-то Терранская Федерация обладала ею. Но Федерация потерпела крах и исчезла — вы знаете, что за этим последовало. Тьма и анархия. И теперь мы прокладываем путь из этой темноты к мирной и единой Галактике.
И князь рассказал о крахе Старой Федерации, о межзвездных войнах, о новых варварах и долгом упадке. Поведал, как на нескольких планетах пять тысяч световых лет тому назад возникла Империя и как она разрасталась.
— Мы не повторим ошибок Терранской Федерации. И не станем принуждать ни одно планетное правительство к реформированию по общему шаблону или навязывать ему способы управления. Мы будем поощрять мирную торговлю и взаимосвязи. Но мы не допустим разрушительной борьбы за господство, которая неизбежно приведет к войне. Любая попытка возобновить такую борьбу с Империей будет безжалостно подавлена. И ни одна планета, населенная разумными существами, не останется вне влияния Империи.
Господа Повелители и джентльмены, позвольте мне кратко ознакомить вас с нашими достижениями за последние триста лет.
Треваньон нажал еще одну кнопку. Экран замерцал, и начался фильм, который длился почти два часа.
По ходу киноленты князь давал комментарии и объяснения. На экране одна планета сменяла другую. Мардук, где зародилась Империя. Бальдр, Вишну, Бельфегор. Морглес, откуда прибыли их предки. Аматерасу, Ирминсул, Фафнир и, наконец. Один — императорская планета. Были показаны процветающие города с аэромобилями, космодромы, где приземлялись и взлетали гигантские шары межзвездных кораблей. Огромные толпы на всенародных праздниках, фермы и промышленность, военные парады, космические базы и флот. Исторические кадры сражений, которые обеспечили могущество Империи.
— Господа Повелители и джентльмены! Все это означает, что вам представилась возможность сделать такой и свою планету. Если вы согласны, то будете и впредь управлять Адитьей в составе Империи. Своим отказом вы затрудните осуществление нашей миссии. Нам придется поменять планетное правительство. Это будет утомительно для нас и, возможно, пагубно для вас.
В течение нескольких минут никто не произнес ни слова.
Наконец с места встал Ровард Джавасан, глава правительства, владелец Грегора Чмидда.
— Господа Повелители и джентльмены, мы не можем сопротивляться. Мы не в состоянии устоять даже против той силы, которая находится в их распоряжении здесь. Вчера была сделана попытка, и вы видели, что получилось. А теперь вопрос к вам, князь Треваньон. В каком объеме Совет Повелителей сохранит свою власть в составе Империи?
— Практически в том же. Вам, разумеется, придется признать императора как верховного правителя, и вы станете управляемым субъектом, согласно имперской конституции. Имеются ли у вас колонии на других планетах этой системы?
— У нас были верфь и база на нашей луне, шахты на четвертой планете этой системы, но там почти нет воздуха. Пришлось ограничиться парой городов под куполами. Но обе колонии были покинуты много лет назад.
— Я уверен, что очень скоро они возвратятся к вам. Ваша власть будет простираться до орбиты самой отдаленной планеты этой системы. У вас появятся современные космические корабли, но Империя станет контролировать все сверхновые суда и ядерное вооружение. Ведь вы единственное правительство на этой планете? Значит, никто не станет с вами соперничать.
— Чего же тогда нас лишают? — спросил кто-то из дальнего ряда.
— Я полагаю, вы согласны признать власть его императорского величества? Отлично! Господин Никколон, вы проголосуете для соблюдения приличий? Его императорское величество будет счастлив, если голосование окажется единогласным.
Кто-то настаивал на обсуждении: это означало, что каждому придется произнести речь, всем двум тысячам. Треваньон сказал, что обсуждать здесь нечего, факт свершился и его следует признать.
Потом Никколон произнес речь, отметив, перед каким величайшим моментом в истории Адитьи правительство стоит. В заключение он сказал:
— Таким образом, свободное волеизъявление господ Повелителей на специальном заседании Совета заключается в единогласном признании суверенной власти императора Галактики. Мы присягаем ему на верность. Кто против? Значит, принято и увековечено.
Потом ему пришлось произнести еще одну речь, чтобы официально проинформировать представителей нового повелителя планеты о данном факте.
Князь Треваньон от имени императора произнес избитые фразы приветствия. Лэнзи Дежбренд достал из черного вельветового футляра корону и возложил ее на голову императорского проконсула на Адитье — Обрея, графа Эрскилла.
Поверенный в делах Эрскилла Шарль Эрнандей подал ему свиток имперской конституции, и граф принялся читать:
— «Раздел первый. Универсальность Империи. Абсолютные полномочия императора. Право преемственности. Император как король планеты Один.
Раздел второй. Право планетных правительств на внутреннее самоуправление… Только одно суверенное правительство на планете или в пределах системы… Контроль над гиперкосмическими кораблями и ядерным вооружением…
…Ни одно правительство не смеет развязывать войны… создавать какие-либо альянсы… устанавливать налоги… регулировать или ограничивать межзвездную торговлю или связи… Каждый человек должен быть в равной степени защищен… — Он дошел до шестой статьи, откашлялся и, повысив голос, продолжал: — _В Империи не должно быть ни рабов, ни рабства. Ни одно разумное существо любой расы не может считаться собственностью другого_.