Почему-то я была одета в то самое платье, которое сшили для свадьбы. Золотистый атлас шептался с лунным светом, подсматривающим сквозь зашторенное окошко в темноту комнаты. Кожей чувствовала, что платье надето на голое тело.
Перед очагом была расстелена огромная мохнатая шкура, на которой спал Ричард.
Я была настолько взбудоражена воспоминаниями… к тому же — это же сон. Мой сон. Так что смущаться? Прежде чем сообразила, что творю, я скользнула к нему.
— Ника, — прошептал он, не открывая глаз. — Это снова ты…
— Я, — потерлась щекой о его грудь.
— Счастье мое, — потянулся он ко мне. — А мне столько времени одни кошмары снятся…
— Это только кошмары, — почему-то ответила я, тая под его поцелуями. — Не верь им.
— Ника, — простонал он. — Радость моя. Любовь моя…
— Я ведь без тебя не живу, — шептала я ему в ответ. — Я ведь твоя. Только твоя…
Все было по-прежнему. Все наконец-то было правильно. Только мы. и наша тихая, бесконечная, трепетная нежность.
Сливались стоны и дыхание, сплетались тела, словно боялись друг друга потерять. Мы опять совпали — как волны прибоя и долгожданный берег. Каждым прикосновением мы жаждали объяснить друг другу как плохо нам, когда мы не вместе. Мы сожгли себя в пепел, расставшись, корчились от боли, а теперь возрождались в объятиях…
Я распахнула глаза, и поняла, что где-то ярко светит солнце. Ричард дремал, крепко прижимая меня к себе. Склонилась над ним, нежно коснулась губами шершавой щеки.
— Моя, — прижал он меня к себе еще сильнее. Мгновение — и он оказался во мне. Мы с ним одновременно застонали — он хрипло, я как-то жалобно. А потом я кричала от ликования, потому что была счастлива. Потому что так и надо засыпать и просыпаться. В объятиях друг друга, сгорев дотла от страсти.
— Никогда не думала, что во сне можно заснуть и проснуться, — чуть укусила я его за ухо. — Так хорошо… Жаль только, что не в реальности…
— Ника, — как-то напрягся Ричард. — Ты что, действительно считаешь, что тебе все это… приснилось?
— А разве нет?
— Нет. Ты приходила ко мне три раза. Этот был третий. И — лучший.
Я вспомнила, что пришла к нему сама. Что творила ночью. Что он творил со мной. Что шептала ему — человеку, который выгнал меня из своего дома и из своей жизни…
Вспомнила — и застонала. Почувствовала, как он навалился на меня всем телом. Услышала, как он злобно заскрежетал мне на ухо:
— Теперь переживаешь, что изменила не только мне с императором, но и императору со мной? Думаешь, он будет настолько же добр, как и я?
Я даже спорить не стала с этим непробиваемым созданием. Только спросила:
— Как я здесь оказалась?
— Видимо, перстень после помолвки настроен на меня…
Я вспомнила, как этот чертов артефакт раз за разом таскал меня по всем спальням, где мы побывали с Ричардом, доводя меня до слез… А потом перенес и сюда. К нему под бок. Меня даже замутило от ненависти:
— Что? — закричала я. — Все это время ты манипулировал мной?
— По-моему, в искусстве манипуляции нет равных как раз тебе, — презрительно протянул Ричард.
— Отпусти меня, немедленно.
— А то что? — в его глазах снова билось алое пламя гнева.
Я закрыла глаза, чтобы этого не видеть.
— Ты же пришла сама, — прошептал он мне на ухо. — Скажи еще, что я тебя принудил. Или что тебе было плохо.
— Пожалуйста, — меня уже трясло. — Отпусти.
— Не понимаю тебя, — он погладил меня по щеке. — Не могу простить измены, но не живу без тебя…
— Отпусти, — закричала я — и рванулась.
— Ника, прекрати! — зарычал он, но откатился.
Я вскочила, схватила платье. Оно было разорвано. Я растерянно обвела взглядом домик, не понимая, что мне делать.
— Погоди, я дам тебе рубашку.
Ричард поднялся. Ничуть не стесняясь своей наготы, он пересек комнату, склонился над саквояжем, протянул мне белоснежную рубашку.
— Ника, ты же понимаешь, что так нельзя. Ты просто стравливаешь нас с отцом.
Я закрыла глаза. Лучше бы, это и правда был кошмар.
— Повторяю — я не любовница твоего отца, — выговорила я наконец — и поздравила себя с тем, что голос не дрожал — хоть маленькая, но победа. — Я никогда ей не была. Вас действительно пытаются стравить, но это делаю не я. А теперь, немедленно сними с меня свой перстень… Я скорее отрублю себе палец, но на мне его больше не будет!
— Даже так… — насмешливо протянул Ричард. — Какое серьезное заявление.
Я посмотрела ему в глаза. В них была пустота, от которой захватывало дух. Не знаю, что он увидел в моих, но через мгновение он сказал:
— Не надо истерики. Давай руку.
Перстень с пальца сниматься не хотел.
— Ника, это действительно не я.
— Мне уже все равно, кто это. Просто сними, — закричала я.
— Тебе так ненавистна мысль о том, что ты — моя невеста?
— Мне ненавистна мысль о том, чем это все закончилось. Мне ненавистна мысль о том, что ты мне не веришь. Я не желаю таких отношений. — Я рванула перстень — и он вдруг соскочил с пальца. — Забирай.
— Тебе открыть портал? — любезно спросил меня Ричард.
— Если вас не затруднит, милорд, — в тон ему ответила я.
ГЛАВА 9
Милорд Верд открыл портал в холл своего поместья. Ну, действительно, куда же еще меня выгрузить? Босиком да в его рубашке? С ошметками от не состоявшегося свадебного платья, которое я почему-то прижимала к себе. Только в трогательные объятия Джона, его же камердинера.
Про объятия — это, конечно, иносказательно. Но камердинер захлопотал вокруг меня, как наседка вокруг долгожданного цыпленочка.
— Миледи! Какое счастье! И портал открывал милорд! Он за вами идет?!
— Джон. Пожалуйста. Не надо вопросов.
Тут он обратил внимание на мою одежду. И на мое состояние.
— Миледи желает пройти к себе в комнату?
— Да, Джон, спасибо.
— К вам прислать Оливию?
— Не нужно. Свяжитесь только с милордом Милфордом. Скажите, что со мной все в порядке. Просто меня перстень ночью в… лес занес. Он поймет. И попросите его известить моих родителей.
— Слушаюсь, миледи.
Я поднялась в свою комнату. Пока шла, мечтала о душе. О том, как сорву рубашку Ричарда — и кину в камин. И сожгу. Как буду сдирать кожу мочалкой. Как разгромлю комнату в его проклятом поместье. Вошла в спальню. Посмотрела на картину… Теплый ветер на ней по-прежнему развевал занавески. И я по-прежнему чувствовала его на своем лице. Без сил опустилась на пол, обняла колени. Не знаю, сколько я сидела на полу, не шевелясь, уставившись в эту картину… Сжимала остатки свадебного платья. Как там говорила портниха — в материал вплетают первый лучик солнца и последний лучик луны — чтобы жизнь у пары была счастливая? Видимо, это не наш случай, хоть что вплети…
Страдала я долго. Но в какой-то момент мне стало противно. И что я так расквасилась? У меня что — жизнь на этом закончилась? Зачем я раз за разом пытаюсь что-то доказать человеку, который меня не слышит? С чего я рыдаю? Руки заламываю… С какого перепуга?
Ричард не верит — удачи ему в славном пути. Думает, что я ему изменила — вот пусть и пройдет… этим самым лесом, в который забился. Я унизила сама себя тем, что пришла к нему? Ну и пусть. Зато — получила удовольствие. Будет о чем вспомнить на старости лет, поругивая внуков за вольное поведение…
— А сейчас — поднялась, навела красоту — и домой. На работу выйти. Учеников для подготовки к вступительным экзаменам набрать. В оставшееся время — плавать. И на каток. А все эти глупые мысли о несчастной любви — от безделья.
Вышла я спустя час, приведя себя в порядок. Спина прямая, старательно улыбаюсь.
— Миледи, — бросилась мне навстречу Оливия. — Как хорошо, что вы здесь.
— К сожалению, я не надолго.
— В гостиной вас ожидает император.
— Давно?
— С полчаса уже.