– Лагерь защищен удаленными пикетами с тыла? – задал вопрос Махабат-хан.
– Нет, – ответил разведчик. – Есть часовые, но их совсем немного. Они расположены прямо по периметру лагеря и ведут себя очень расслабленно. Единственные патрули, которые я видел, веером двигались по противоположному берегу реки, изучая скорее всего предстоящую дорогу.
Махабат-хан улыбнулся. Обстоятельства складываются в его пользу. Утром ему придется просто подождать, когда еще больше войска переправится на ту сторону, а потом захватить или сжечь мост, обыскать лагерь и взять в плен падишаха, госпожу и сыновей Хуррама. Сегодня же – так, на всякий случай – он и его люди отойдут на пару миль назад и не будут зажигать костры, которые могут выдать их присутствие.
Ночь у подножия гор и холмов, окружающих долину реки Джелам, выдалась холодной. Когда Махабат-хан вывел своих всадников сразу же после восхода солнца, все вокруг было скрыто в морозной дымке. Фортуна явно на его стороне. «Дымка позволит мне незаметно приблизиться к переправе», – подумал он. Но не стоило полагаться только на везение. Надо было сохранять спокойствие и ничего не принимать на веру. Махабат-хан видел множество военачальников, которые терпели поражение лишь потому, что слишком сильно верили в свою удачу и совсем не занимались планированием или не уделяли никакого внимания безопасности собственной атаки. Поэтому он еще раз напомнил своим офицерам о данных накануне распоряжениях.
– Ашока, – обратился Махабат-хан к молодому раджпуту, сидящему на гнедой лошади во главе своих воинов, – ты должен будешь заблокировать переправу – так, чтобы войска с того берега не смогли вернуться. Если надо будет – сожги ее. Теперь ты, Раджеш, – тут он повернулся к опытному воину с кустистой бородой и шрамом, который по диагонали пересекал все его лицо, от линии волос на лбу до самой бороды; его пустая левая глазница была прикрыта куском кожи. – Ты со своими людьми окружишь лагерь и проследишь, чтобы не одна живая душа не выбралась из него на юг, дабы сообщить о наших действиях. А я во главе остальных воинов захвачу семью падишаха. Помните о необходимости избегать ненужных ранений и не только среди наших людей, но и среди войска падишаха. Нам надо, чтобы как можно большее количество его людей перешло на нашу сторону. И самое главное: проследите, чтобы семья падишаха не пострадала. Живые, они для нас в несколько раз дороже, чем их вес в чистом золоте. А мертвыми они превратятся для нас в груз, который будет тащить нас в ад. Все как один восстанут против нас, и взаимное согласие будет невозможно. Вы меня поняли? – Офицеры утвердительно кивнули. – Тогда давайте по максимуму используем преимущество этой дымки.
Развернув лошадь, Махабат-хан поскакал в сторону серой пелены. Следующие несколько часов будут решающими для его будущего. Он или получит контроль над державой, или – если его дерзкий план провалится – умрет медленной смертью. Падишах никогда не позволял предателям умирать легко и быстро. Военачальника передернуло, когда он вспомнил тех, кого видел посаженными на кол или по шею закопанными в горячий песок и оставленными умирать на палящем солнце. А еще тех, у кого палачи с пустыми глазами живьем вытягивали внутренности и наматывали, виток за витком, на палки. Ради самого себя и ради своих людей он должен победить – и он победит… С хмурым лицом перс послал свою высокую черную лошадь вперед.
Через час, без каких-либо приключений или признаков того, что их обнаружили, Махабат-хан со своими людьми оказался среди невысоких глиняных холмов возле реки, прямо над переправой. Хотя дымка еще не исчезла, она стала тонкой и неоднородной. В ее просветах военачальник увидел, что воины падишаха переправляются по мосту вместе с несколькими вьючными слонами, чей вес и неуклюжая походка заставили связанные между собой лодки подпрыгивать и раскачиваться в быстром течении реки, воды которой были серо-зеленого цвета от камней и мусора, принесенных с вершин гор и ледников. Еще через один просвет в медленно текущей дымке Махабат-хан увидел красные шатры падишаха, которые пока оставались на его берегу и перед которыми горели костры для приготовления пищи – вероятно, падишах с госпожой наслаждались неторопливой утренней трапезой.
По своему опыту при дворе Махабат-хан знал, что повелитель, одуревший от вечерних экспериментов с вином или опиумом или с тем и другим одновременно, встает по утрам достаточно поздно и остается в полубессознательном состоянии до самого полудня. Хорошо бы так было и сегодня, но он не может делать на это ставку.