Месяц тянулся неимоверно долго. И в то же время каждый день был напряженным. Ворон готовился к войне, но делал это скрытно — так, чтобы никто не донес императору Лим Ки-Рану о том, что ему известны его намерения.
Все действия хранились в большом секрете даже от людей, не имеющих отношения к военному делу. Солдат каждый день тщательно проверяли, опасаясь, что в их ряды мог затесаться вражеский разведчик. Такового не находилось, однако проверки продолжались.
Тамир Ансари не отходил от императора ни на шаг. Выполнял каждый приказ и предлагал различные идеи. Многие из них Ворон одобрил. Стратеги работали днем и ночью, придумывая десятки вариантов развития событий. Но Ворон отметал один за другим. Что-то казалось заведомо проигрышным, что-то глупым, а что-то — невыполнимым. Разведчик присылал письма с Юга, в которых сообщал последние новости. В последнем написал, что император Лим назначил дату объявления войны: он пришлет гонца в последний день первого месяца осени. До этого дня оставалось полторы недели, когда Ворон, отклонив очередную стратегию, приказал страже привести нового уборщика.
В зал заседаний двое стражников ввели мужчину. Светловолосый, довольно привлекательный, но сильно исхудавший, он был закован в кандалы. Вошел в зал с низко опущенной головой, не поднял ее и потом.
— Оставьте нас, — приказал Ворон.
Стражники, два стратега и советник послушно вышли. В помещении, где пятнадцать минут назад кипели горячие споры, остались двое.
— Посмотри на меня, — велел император.
Уборщик еще ниже опустил голову и поджал плечи.
— Смотри на меня! — повторил Ворон на языке северных народов.
Мужчина вздрогнул и наконец поднял голову.
— Ты хорошо говоришь на общеимперском. — Ворон перешел на родной язык. — Поэтому не делай вид, что не понимаешь.
— Простите, ваше величество, — пробормотал тот.
— Во дворце хватает уборщиков, — сказал император. — В твоих услугах я больше не нуждаюсь.
Мужчина съежился, в глазах появился страх.
— Я сохранил тебе жизнь, — продолжил Ворон. — Пришло время отплатить. И не той работой, которую способен выполнить даже калека.
— Ваше величество, я сделал что-то не так?
— Вовсе нет. — Ворон откинулся на спинку кресла. — В прошлом о тебе ходила слава как об умелом стратеге. Я хочу, чтобы ты занялся тем, что получается у тебя лучше, чем мытье полов.
Йоран Златокудрый изменился в лице.
— Вы... вы предлагаете мне должность стратега?
— Верно, — кивнул Ворон. — Если ты и вправду так умен, как о тебе говорили, получишь не только должность, но и золото, а также личные покои и слуг. Впечатли меня, и будешь щедро вознагражден.
Бывший король Эйры упал на колени, звякнув цепями на запястьях и лодыжках. К глазам подошли слезы. Он хорошо помнил, как ждал казни, а потом старший стражник пришел в темницу и выпустил его, сообщив, что император сменил гнев на милость. Йорана назначили уборщиком, правда, в целях предосторожности надели на него кандалы, чтобы не пытался сбежать и не затеивал драк. Но Йоран и не собирался бежать или драться. Как не собирался выступать против Империи Ворона. Роланд Крон-Зельберг заставил короля Эйры поддержать Северный Альянс, пригрозив в случае отказа убить его жену и дочь. Ворон их не тронул. Вместо этого велел своим воинам обеспечить бывшим королеве и принцессе должную защиту и даже сохранил им титулы.
— Если стратегия принесет положительный результат, — добавил император, — я велю привезти твою семью в Западный дворец. Будете жить здесь вместе.
Глаза Йорана Златокудрого наполнились слезами.
— Пусть боги наградят вас за доброту и милосердие! — воскликнул он.
— Не делай поспешных выводов, — предупредил Ворон. — Я все еще не доверяю тебе. Если вздумаешь меня предать или предложишь никудышную стратегию, будешь либо казнен, либо отправлен убирать конюшни. И никогда не увидишь родных.
— Я сделаю все, что прикажете! — в сердцах воскликнул Йоран Златокудрый. — Клянусь жизнями жены и дочери!
Ворон позвал Салиха, ожидающего распоряжений за дверью.
— Отмой его, переодень и приведи сюда через час, — приказал император.
Старший слуга бросил удивленный взгляд на уборщика, после чего, произнеся «слушаюсь, ваше величество», увел его из зала.