Пытатель кивнул и снял замок с цепи. Ворон покинул пыточную и отправился в свои покои. Велев слугам наполнить ванну, он отослал их, разделся и погрузил напряженное тело в теплую, расслабляющую воду.
Сегодня, впервые за семьсот с лишним лет, он плакал.
***
Ливэн не возвращалась до вечера. Когда, наконец, вошла в покои Элизы, лицо у нее было бледным, напуганным.
— Что случилось? — Элиза подошла к ней и заглянула в глаза. — Кто тебя обидел?
Камеристка помотала головой.
— Никто, госпожа.
— Тогда в чем дело? Почему ты так выглядишь?
Девушка подняла голову.
— Госпожа, во дворце такое произошло... — произнесла она. — Салих рассказал... Ужас какой!
— Да в чем дело? — начала терять терпение Элиза. — Не томи!
Ливэн передернуло, и она сцепила пальцы в замок.
— Господин Заффар Хамзи мертв. Император пытал его, а затем убил. Никто не знает, за что, но подозревают, что за измену Империи.
Элиза ахнула и отшатнулась. Она сразу поняла, что измена здесь ни при чем. Похоже, ее слова, произнесенные вчера, затронули сердце Ворона, и тот потребовал у Заффара объяснений. Своим способом, конечно. Даже предположить было страшно, в каком состоянии он находился. Тысячу лет Ворон считал Заффара отцом. За последний месяц он потерял уже второго близкого человека. И неизвестно, как переживет эту потерю. Когда погибла Эсмира, он был не в себе. Элиза поежилась, вспоминая, как Ворон избил ее кнутом. По спине прошлись отголоски боли, и она обняла себя обеими руками.
— Где император? — спросила Элиза.
— В своих покоях, госпожа, — ответила Ливэн. — Приказал никого не впускать.
— А что с телом Заффара?
— Салих сказал, что повелитель велел закопать его на пустыре. Землекопы уже увезли покойного.
Элиза закрыла глаза и сглотнула. Заффар ей никогда не нравился, но она не могла спокойно относиться к чьей бы то ни было смерти. Не могла не испытывать жалость. Но жалко стало не только Заффара.
Выйдя из покоев, Элиза бросила недовольные взгляды на стражников, стоящих по обеим сторонам от двери. Те заметили, что она уходит, и двинулись следом. Ливэн тоже пошла. В сопровождении молчаливых подданных Элиза спустилась по длинной лестнице на первый этаж и вышла во двор. Пересекла его и вошла в главную часть дворца. Туда из Башни вел и подземный коридор, но он Элизе не нравился, да и через двор быстрее. Солнце только зашло, и в широком, коротком коридоре было еще довольно светло. Остановившись у центральной двери, Элиза повернулась к сопровождающим.
— Ждите здесь, — приказала она и постучалась.
Ворон отослал стражу, поэтому коридор встретил Элизу пустотой и тишиной. Даже вездесущий Салих не околачивался поблизости. После первой попытки дверь никто не открыл, и Элиза усомнилась, что император действительно у себя. Но все же постучала снова. После третьего стука Ливэн начала нервничать и тревожно озираться по сторонам. А госпожа тем временем постучалась в четвертый раз.
Одна из двух дверей распахнулась так резко, что Элиза вздрогнула и отскочила. Бледное и разозленное лицо Ворона появилось в темном проеме, глаза пронзили девушку яростным взглядом.
— Какого кастара[1] тебе нужно?! — прокричал он, чем напугал ее сильнее.
Усилием воли Элиза подавила зарождающуюся панику и расправила плечи.
— Я узнала о гибели вашего отца, — сказала она на одном дыхании, — и пришла выразить соболезнования.
— Он мне не отец! — Ворон шагнул во тьму покоев. — И я не нуждаюсь в соболезнованиях. Убирайся!
Он хотел закрыть дверь, но Элиза задержала ее рукой.
— Пожалуйста! Позвольте войти.
— Зачем?
— Я знаю, как вам тяжело. Когда умерла приемная мама, я чувствовала то же самое.
Ворон наклонился к ней и прожег взглядом.
— Нет, не то же самое. Ты не убивала Верму, а я убил человека, которого считал отцом. — Он выпрямил спину и снова попытался закрыть дверь. — Уходи, Элиза.
Но Элиза не ушла. Вместо этого уверенно шагнула в дверной проем и оказалась в покоях императора. Внутри было темно, как ночью. Плотные шторы были задернуты, свечи не горели.
— Вы правы, — прозвучал во тьме ее голос. — Чувства были другими. Но я помню боль и горечь утраты. Поэтому знаю, каково вам.