Глядя на себя в зеркало, Элиза осознала, что не простилась с Ханной окончательно. Не простилась с прошлой жизнью — неприметной, но счастливой, пусть и омраченной под конец утратой матери и пребыванием во дворце. Ей хотелось спрятаться — спрятаться от самой себя. То, чего Элиза избегала, настигло ее, и теперь не отпустит. Придется стать императрицей. Придется снова забыть себя и надеть очередную маску.
А кто же она на самом деле? Не ходила ли в маске всю жизнь? Ведь недавно ей предложили стать собой — настоящей, без скрывающего пятна крема и чужого имени. Двадцать один год Элиза жила придуманной жизнью, к которой привыкла, но которая никогда ей не принадлежала. Не случись той войны, и ее жизнь сейчас была бы именно такой — к своим годам она бы непременно стала королевой или императрицей. Ее выдали бы замуж за какого-нибудь короля или принца, она бы стала носить высокий титул, произвела бы на свет наследника или нескольких. Сейчас, возможно, Элиза была бы состоявшейся женщиной, с мнением которой считались бы тысячи людей.
Ворон предлагает ей стать такой женщиной.
Но так ли это на самом деле? Нет. Элиза знала, что никогда не выйдет из тени мужа. Император даже не стал скрывать своих намерений, только немного их приукрасил. Сказал, что, мол, их брак спасет Империю, но на самом деле он спасет только его — от внутренних мятежей, массовых недовольств, падения собственной репутации. Тайна Элизы когда-то будет раскрыта, и на Ворона, конечно, посыплются праведные обвинения. Но если он женится на ней, то никаких мятежей не случится. За счет Элизы он укрепит свою власть и продолжит завоевывать мир.
Сердце и разум этим утром работали сообща. Оба умоляли Элизу отказаться от фальшивого брака, но было уже поздно. Ей дали выбор, и она выбрала брак. У нее было четыре месяца, чтобы передумать, но она этого не сделала. Вчера Элиза подтвердила свое согласие. Поздно отступать. Пора повзрослеть и научиться отвечать за сказанные слова.
Элиза надела легкое атласное платье, расчесала волосы и заколола их на затылке. Все еще непривычно смотреть на себя в зеркало и видеть ничем не прикрытые пятна.
Сегодня эти пятна увидят все.
.
Когда солнце высоко поднялось над океаном и Элиза закрыла оконные створки, в дверь постучалась Ливэн. Камеристка пришла не одна. С ней явились три девушки. Утром Ворон снял защиту с двери, чтобы никто из помощниц не пострадал.
— Госпожа. — Ливэн учтиво поклонилась. — Позвольте помочь вам подготовиться.
Элиза хмуро оглядела камеристок. Ну, конечно, они уже знают, к чему именно будет готовиться фаворитка императора. В глазах Ливэн, которые та все время отводила, читалось любопытство, но девушка не смела вольничать. Поэтому молчала, только покусывала губы и ждала распоряжений. Остальные выглядели невозмутимо. Или им не рассказали подробностей, или — что вероятнее всего, — камеристкам плевать на Элизу и событие, которое вот-вот должно произойти. Что касается Ливэн, то Элиза ничего не рассказывала девушке о сделке с императором. С каждым днем камеристка нравилась ей все больше, но у нее слишком длинный язык. Не следует просвещать всю Башню о грядущем событии заранее. Меньше всего Элиза нуждалась в завистливых сплетнях.
За время, пока девушки наряжали и красили Элизу, никто не заговорил о пятнах. Более того, камеристки выполняли работу молча, не переговариваясь между собой. Пока одна плавными движениями наносила на лицо косметику, вторая заплетала волосы. Остальные постоянно поправляли на железном манекене роскошное темно-красное платье с пышной многослойной юбкой, сплошь украшенное золотыми витиеватыми узорами. Ради своего будущего Ворон не поскупился на дорогой наряд для невесты. Элиза то и дело бросала взгляды на платье. Поистине красивое, достойное императрицы. Имело широкие, расшитые золотом бретели; в комплект шла прозрачная накидка на плечи, два конца которой скрепляла золотая брошь в виде диковинной птицы с длинными вьющимися хвостовыми перьями. Глазом птице, запечатленной в профиль, служил рубин.
По просьбе Элизы, косметики на ее лицо нанесли совсем немного. Только слегка подвели глаза, сделав их выразительнее, и добавили щекам румянца. Родимых пятен предусмотрительно не касались, что, опять же, ясно говорило: они знают. Наконец, камеристки помогли Элизе надеть платье и завершили образ золотым колье с рубинами и серьгами, идущими с ним в комплекте.