— Не бойся, милая, — прошептал он ласково. — С тобой ничего не случится.
Элиза подняла голову и посмотрела на него. По ее щекам текли слезы, ладони лежали на его плечах.
Ворон что-то увидел в глазах Элизы. Что-то, заставившее сердце остановиться.
Что-то, чего он не надеялся увидеть даже в самой смелой мечте.
Закрыв глаза, Ворон, ведомый порывом, приник губами к губам девушки. В груди вспыхнуло пламя, и тепло растеклось по телу. Император нежно обнял податливое тело и мысленно улыбнулся, не почувствовав сопротивления.
Губы Элизы приоткрылись. Язык мужчины скользнул между ними и встретился с ее языком. Ворон вложил в поцелуй нежность и страсть, и чувства, которые он подавлял столько времени, вырвались из заточения и опьянили его. Дрожащие руки девушки обвились вокруг его шеи. Элиза неумело, но жадно целовала губы Ворона, веки ее были плотно сомкнуты, на щеках пылал румянец.
Сердце билось, как сумасшедшее. Никогда Ворон не испытывал такого наслаждения от поцелуя. За долгую жизнь он целовал сотни женщин, но ни разу чувства не лишали его разума. Не понимая, что с ним происходит, Ворон жадно прижимал к себе Элизу, ласкал губами ее губы и был готов отдать все, что имел, только бы не выпускать ее из объятий. Происходящее казалось сном. Она ведь должна его ненавидеть! Должна презирать! Но в поцелуе Элизы не было ни грамма фальши. Она не сопротивлялась и не притворялась.
Она хотела его целовать.
...Элиза не могла вспомнить, когда спало наваждение. Не могла ответить себе, поцеловал ее Ворон или то было всего лишь видение, вызванное страхом и паникой. Сидя на полу, Элиза не убирала пальцев от губ. Непрерывно ощупывала их, и губы необычно отзывались на прикосновения.
Это не было сном. Все случилось на самом деле. Ворон ее поцеловал. А потом ушел, пообещав, что здесь она будет под защитой.
Элиза кое-как встала с пола, кое-как добралась до кровати и легла на нее. Ладонь прижалась к губам, мысли спутались. Горячие слезы вырвались на волю, и девушка не поняла, что они обозначают: счастье или горе.
***
Облаченный в черные латы с гербом на груди Ворон взошел на борт флагмана, готового к отплытию. Император выглядел сосредоточенным, но подданные не подозревали, что думал он в эту минуту не только о грядущем сражении. На сердце у Ворона лежал камень. Он до сих пор не мог понять, что на него нашло. Почему вдруг захотелось поцеловать Элизу?
Почему в последнее время его начали волновать ее настроение, благополучие и безопасность?
В какой миг она стала кем-то важнее инструмента для достижения безграничной власти?
В тот самый, когда чуть не погибла от яда катариса.
.
Флот Империи Ворона из двадцати кораблей вышел из порта Радосса и, ведомый попутным ветром, отправился навстречу противнику. Расстояние между ними сокращалось. Корабли северян перестроились — шесть фрегатов образовали ряд перед флагманами, обеспечивая им защиту. Тут же три имперских фрегата выступили на передовую позицию, закрыв собой флагман Ворона.
Погода портилась. Облака почти полностью затянули небо, начали плотнеть и темнеть, превращаясь в грозовые тучи. Подул холодный ветер, на лицо Ворону упала первая дождевая капля. Император незаметно улыбнулся. Шторм может нанести серьезный урон противнику, ослепить его, сбить с курса, разобщить строй. Но Ворон превосходно сражался в шторм сам и научил этому своих воинов. Пока северяне, глядя в подзорные трубы, посмеивались над императором, который выпустил им навстречу всего двадцать кораблей, сам он стоял на носу флагмана и довольно ухмылялся. Погода была под его контролем.
Не так уж сложно призвать небольшой шторм среди ясного дня.
.
На изменение погоды ушло совсем мало сил, но еще издали Ворон увидел, как его замысел начал воплощаться в действительность. Ветер усиливался, пошел дождь, в небе несколько раз громыхнуло. Корабли закачались на высоких волнах, и вот тут-то слаженность северян дала трещину. Эти люди привыкли сражаться на суше. Им нет равных в битве при нестерпимом холоде, среди льдов, но не в море. Северяне редко ведут бои на воде, и еще реже — на воде в плохую погоду.