Весь день Ворон даже не намекал на важнейшую тему. Он вел себя как положено императору: сдержанно, гостеприимно. Не обделял вниманием посла, уважительно относился к его свите. После полудня пригласил гостя на охоту, где оба хорошо провели время.
Фуршет закончился и, наконец, император и посол Северного Альянса перешли к делам.
***
За два дня до описываемых событий
Скрипнула решетка, и Элиза распахнула глаза. За маленьким окошком стемнело, и она лежала на соломе, пытаясь заснуть. Холодное помещение осветил огонь, и девушка повернулась. Но тут же, увидев визитера, резко встала и испуганно прижалась к стене.
Король Агвид Фриберг Четвертый решил нанести ей личный визит. В неярком свете блестели и переливались многочисленные украшения короля и драгоценные камни, пришитые к помпезной одежде. За спиной правителя Фройда стояли два стражника с факелами. Агвид Четвертый повернул голову к одному из них, и тот вошел в помещение, осветив его лучше. Элиза поморщилась и отвернулась.
— Неуютно тебе здесь? — издевательски спросил Агвид Четвертый, подходя.
Глаза Элизы быстро привыкли к свету, и она повернулась к королю.
— Что вам нужно?
Внезапно тростью, которую держал в руке, Агвид Четвертый ударил Элизу по ногам. Вскрикнув, она упала на колени.
— Уясни-ка, девочка, — вмиг изменившимся голосом сказал король, — здесь ты не императрица, а пленница. И должна вести себя уважительно. С королем нужно разговаривать, стоя на коленях и глядя в пол.
Элиза, разгневанная его поведением, с вызовом вскинула голову.
— Ты за это заплатишь, — процедила она.
Король схватил ее за волосы и швырнул на пол.
— Надеешься, что дражайший муж тебя спасет? — проревел он. — Этого не будет! Ворон не примет капитуляцию. Он выбрал Империю, а не тебя.
Элиза поднялась с пола, отряхивая руки, и отступила к стене.
— Ложь, — сказала она, пронзая короля ненавидящим взглядом.
— Глупая девчонка, — ухмыльнулся Агвид Четвертый. — Неужели так и не поняла, что у Ворона только одна любовь — власть? Он не придет за тобой. — Король достал что-то из кармана и протянул Элизе. — Вот, читай.
Девушка выхватила свернутую в трубку бумажку из руки Агвида Четвертого и развернула ее. Тут же ее лицо расслабилось, и листок дрогнул в вытянутой руке.
— Я не знаю этого языка, — сухо сказала Элиза.
— Ах, верно, — снова ухмыльнулся король. — Что ж, я переведу. — Он кашлянул и начал читать: «Ваше Величество! Ворон убил мою мать, но мне удалось не выдать себя. Глупая камеристка императрицы зачем-то взяла на себя вину. Ее казнили. Я продолжу служить Вам. Мне удалось узнать кое-что важное: Ворон не станет капитулировать. Он больше не хочет иметь дел с Севером и собирается сказать Вашему послу, что не претендует на Изетту. Я подслушала, как он сказал старшему советнику, что война с северянами перестала быть ему выгодной». — Он с деланным сожалением посмотрел на Элизу, лицо которой побледнело. — Видишь, как ты нужна своему мужу? Он уже, скорее всего, и думать о тебе забыл.
Элиза его не слушала. По щекам потекли слезы, а губы шептали только одно имя, и это не имя императора.
— Ливэн... — едва расслышал король. — О, боги, Ливэн...
После смерти Эсмиры Элиза не надеялась, что снова к кому-то привяжется. Но привязалась. Ливэн была воплощением доброты, невинности и верности. Многие слуги тайно ненавидят господ, только не она. Ее искренняя забота об Элизе поражала ту и радовала. Они почти стали подругами. С каждым днем Элиза все сильнее доверяла Ливэн, все ближе подпускала ее к своей душе...
А теперь Ливэн нет. Нет, как Эсмиры. Чью вину она взяла на себя? Зачем?
— Ты что, служанку оплакиваешь? — хмыкнув, спросил король. — Встань немедленно и вытри слезы. Ненавижу женское нытье.
Но Элиза не пошевелилась. Тогда Агвид Четвертый дал знак одному из стражников, и тот, передав факел второму, подошел к Элизе и бесцеремонно поставил ее на ноги. Король подошел к ней вплотную.
— Еще не поняла, что твоя жизнь находится в моих руках? — рявкнул он ей в лицо. — Если захочу, могу убить тебя прямо сейчас. Лучше свою судьбу оплакивай. — Он осмотрел Элизу с головы до ног. — Я подожду возвращения посла, а потом решу, что с тобой делать. Может, перед смертью послужишь мне наложницей. Ведь для тебя это не впервой, не так ли?