— Нет, я... — Элиза схватила его за руку и упала на колени. — Я произнесла речь, которую вы написали, но не лгала о вашем благородстве. Прошу, сжальтесь! Я не вынесу этого. Мне не место у власти. Я простая девушка...
— Ты не простая девушка! — Ворон рывком поставил Элизу на ноги и стиснул пальцами ее подбородок. — Перестань вести себя, как ребенок. Учись нести ответственность за свои поступки и происхождение. Не забывай, что сама заварила эту кашу, явившись во дворец. Теперь расхлебывай.
— Пожалуйста... — плача, простонала Элиза. — Не заставляйте меня...
— Довольно! — Ворон отпустил ее, и девушка отшатнулась. — Ты дала слово, так держи его. Вытри слезы и наслаждайся жизнью, которую я тебе подарил. Сотни женщин мечтают оказаться на твоем месте.
— Так женитесь на любой из них! — выкрикнула Элиза, сорвав с шеи колье и бросив на пол. — Мне не нужна такая жизнь! Я не хочу жить во лжи!
Ворон смерил ее гневным взглядом.
— У тебя был выбор, ты его сделала. Теперь закрой рот и выполняй обещанное, если хочешь дожить хотя бы до тридцати лет.
Закрыв лицо ладонями, Элиза села на пол и расплакалась.
— Я вас ненавижу... — всхлипнула она.
— Я знаю, — донесся до ушей равнодушный ответ, и дверь закрылась.
В отчаянии Элиза схватила пострадавшее колье и запустила им туда, где мгновение назад стоял император. Но украшение ударилось о гладкое дерево и, звякнув, снова упало на пол. Два рубина выскочили из оправ и покатились в разные стороны.
— Я тебя ненавижу! — огласил покои отчаянный крик, но остался без ответа.
Элиза уснула на полу. Заплаканная, в красивом и жутко неудобном платье, с растрепавшейся прической. Проснулась оттого, что испуганная Ливэн трясла ее за плечо.
— Госпожа, что с вами? Что случилось?
За весь остаток дня Элиза не произнесла ни слова. Не ответила ни на один вопрос Ливэн, и та после десятка неудачных попыток, наконец, замолчала. Помогла госпоже переодеться и вымыться, после чего удалилась.
Стемнело. Элиза, одетая в ночную сорочку, стояла у распахнутого окна и не сводила печального взгляда с равнодушной луны. Внизу кто-то суетился, но минуту назад голоса стихли. В голову сами собой пришли воспоминания — отнюдь не из приятных. Внезапно зазвучали голоса из прошлого — голоса людей, которых Элиза знала и любила, но всех так или иначе погубил Ворон.
«Император — воплощение Зла. Никогда не ходи в столицу, не смотри на него. Он красив, но сердце у него черное...»
«Он сделал из моей доченьки живую мишень...»
«Это я в тебя стреляла. Хотела убить мерзкую шлюху, но не вышло...»
Верма Блант, Эдвард, Марта... одну Ворон использовал, других убил. Была еще Эсмира — чистой души человек, не видела тьмы в душе своего повелителя. Была преданна ему до последнего вздоха, но в ответ получала лишь упреки и угрозы.
А она — Элиза? Что с ней станет через год-другой? И доживет ли она хотя бы до двадцать шестого дня рождения, который наступит весной? Переживет ли грядущие осень и зиму?
— Что я наделала?.. — словно в забытье, прошептала девушка, вспоминая ушедший день.
Ее использовали и продолжают использовать. А она, глупая, считала, что император спасал ее по доброте душевной! Нет у него ни доброты, ни души. Каждое проявление заботы было ради этого дня. Он выбрал хорошую тактику. Убил всех зайцев одной стрелой. Устранил — но не уничтожил! — помеху, обрел абсолютную власть. Теперь у народа Империи Ворона нет причин поднимать мятеж. Слова Элизы разнесли уже, наверное, по всему Континенту; скоро состоится свадьба, которая продемонстрирует конец вражде и начало новой, мирной жизни. А потом, когда Элиза отдаст Ворону все, что ему нужно, и поможет достичь господства над Империей — а, возможно, и целым миром, — он от нее избавится. Как избавляется от всех, кто перестает быть ему нужным.
— Я не стану твоей игрушкой, — прошептала Элиза в пустоту. — Никогда.
Босая нога ступила на широкий подоконник. Воздух, в котором сегодня появилась прохлада, ласково умыл собой заплаканное лицо, легкий ветерок поиграл с волосами и подолом сорочки.
Далеко внизу мелькали огоньки факелов, освещающих пустой двор. Высота была головокружительной, но Элиза не боялась. В дверь постучались. Пришла Ливэн, чтобы спросить, не нужно ли госпоже что-нибудь перед сном. Элиза оглянулась и вдруг засмеялась. Так, как не смеялась никогда: громко, безумно, слезно.