— Ну, что вы! — Ливэн растроганно сжала ее ладонь. — Вы столько пережили. Так рисковали, возвращаясь домой. Вам было не до меня.
— Я все равно поступила плохо, — стояла на своем Элиза, — и прошу у тебя прощения.
Ливэн зарделась и взяла Бубенчика на руки. Почесала у него за ушком.
— Я всего лишь камеристка, госпожа, — сказала она, а затем посмотрела на Элизу и по-детски улыбнулась. — Зато с недавних пор единственная!
Элиза удивленно приподняла брови.
— Почему единственная? А где остальные?
— Вы не знаете? — Улыбка Ливэн стала еще шире. — Когда вас похитили, его величество прогнал всех наложниц и камеристок, только меня оставил.
— Он сказал о наложницах, — вспомнила Элиза, — но не говорил о камеристках.
— Старшая камеристка Марианна оказалась предательницей, как ее дочь Лизетт, — продолжила рассказывать последние новости Ливэн.
— Лизетт была дочерью Марианны?! — поразилась Элиза.
— Ага. — Ливэн испытывала большую гордость оттого, что стала человеком, который посвятил императрицу в подробности случившегося в ее отсутствие. — Долгая история. Лизетт поймали не сразу. — Она погрустнела. — Несколько девушек умерли, пока ее вычисляли.
— Она сдалась? — заинтересованно спросила Элиза.
— Если бы, госпожа! — Ливэн передала ей Бубенчика. — Лизетт спокойно смотрела на смерть матери и не призналась. А потом его величество как-то вычислил ее и казнил. Но вам сказали правду — я взяла на себя ее вину. Только меня не казнили. Его величество понял, что я лгу.
Элиза ахнула.
— Но зачем, Ливэн?! — воскликнула она. — Вы ведь даже подругами не были!
Камеристка кивнула и опустила голову.
— Его величество приказал убивать наложниц и камеристок до тех пор, пока предательница себя не выдаст. Простите меня, госпожа. Я не знала, кто из них была дочкой Марианны, но призналась, чтобы остановить расправу. Ведь настоящую преступницу могли убить первой, и тогда все бы погибли, потому что некому было бы признаваться...
Элиза посадила котенка на ковер и крепко обняла девушку.
— Ты очень добрая, Ливэн, — сказала она. — Береги в себе это качество. И, умоляю, больше не поступай так. В следующий раз тебя могут казнить. Мне очень жаль, что тебе пришлось участвовать в этом ужасе.
Ливэн тепло обняла ее в ответ.
— Госпожа, я так рада, что вы вернулись! Я теперь ни за что не оставлю вас одну!
Элиза рассмеялась и закрыла глаза. Эту девушку ей подарили сами боги.
.
Ливэн помогла госпоже принять ванну и смыть вместе с грязью воспоминания о фройдской темнице. Камеристка тщательно вымыла ее волосы, и Элизе показалось, будто они стали легче, избавившись от грязи и пыли. Наконец-то она почувствовала себя чистой! Наконец-то смогла нормально вымыться! Выбравшись из ванны, Элиза обернула вокруг себя широкое белое полотенце и вместе с Ливэн вернулась в комнату. Телу хотелось парить, — настолько приятно стало после горячей ванны.
Ливэн вынесла воду и начисто вымыла ванну. После чего помогла госпоже расчесать еще не высохшие волосы. Едва она закончила, как в дверь постучали.
— Кто там? — робко спросила Элиза и критически оглядела себя: в таком виде нельзя принимать гостей.
— Мне можно войти? — прозвучал вопрос снаружи.
Элиза вскочила со стула и принялась озираться в поисках платья, но Ливэн уже открыла дверь и впустила императора в покои.
— Прости, я не вовремя, — стушевался он у порога и бросил на камеристку неодобрительный взгляд. Та ниже согнулась в поклоне.
— Все хорошо, — набрав в грудь воздуха, сказала Элиза и выпрямила спину. — Входи. Это ведь твои покои. — Она посмотрела на камеристку. — Ливэн, уже поздно. Ты можешь идти. Спасибо за помощь.
Камеристка поклонилась в ответ, взяла на руки котенка и ушла, закрыв за собой дверь. Оставшись наедине с Вороном, Элиза смущенно покраснела и сложила руки на груди. Полотенце закрывало ее тело почти до колен, но девушка все равно чувствовала себя обнаженной.
— Прости, я смутил тебя, — произнес Ворон, тоже ощущая себя неловко и стараясь не смотреть на Элизу. — Я зашел пожелать доброй ночи. Надеюсь, тебе здесь уютно.