На смену раздумьям об Альянсе в голову настойчиво приходили мысли об Элизе. Хмуро глядя вперед, Ворон не мог избавиться от ее образа. Он все время проступал впереди, сливаясь с темной водой и грозовыми тучами. Элиза то улыбалась, то печально смотрела на него, будто прощаясь. Неистово хотелось развернуть корабль и плыть назад — к ней.
Что с ним происходит? Почему эта девчонка вдруг стала главным человеком в его жизни? Он ведь был уверен, что не способен любить. Ворону нравилось много женщин. Все они были яркими, ослепительно красивыми и высокомерными. Такими, как Флоренсия, Элейн и другие фаворитки. Собственно, этого титула и удостаивались самые прекрасные и роскошные особы. Ни одна из них не была похожа на Элизу. Он не любил скромных, беззащитных и, что главное, не слишком молодых девушек. Переступив двадцатидвухлетний рубеж, они становились ему неинтересны. Время от времени он пускал их в свою постель, но лишь затем, чтобы испытать новые ощущения. Однако такие женщины ему никогда не нравились. Он высоко ценил юность и внешнюю привлекательность. Элиза красива, но не настолько, чтобы затмить красотой остальных женщин. Она скромна, наивна, плохо понимает жизнь, слишком остро реагирует на события. Стыдится слез, но льет их по каждому поводу, не умея иным образом выражать сильные чувства. Доверяет всем подряд, из-за чего нередко страдает. К тому же, целых двадцать пять лет прожила, не зная мужской ласки, и вчера ей стоило огромных усилий, чтобы раскрепоститься и перестать бояться.
Но какой же прекрасной была их ночь! Вспоминая, Ворон не сдерживал улыбки. Элиза боялась, но тянулась к нему телом и душой. Искала тепла и защиты в его объятиях. Целовала со всей нежностью, которой в ней оказалось неимоверно много. Стеснялась, но все же раскрывалась перед ним; позволяла ласкать себя и смущенно, неумело, но чувственно ласкала в ответ. Все ее тело излучало любовь, каждое прикосновение дышало ею. Засыпая, Ворон поймал себя на мысли, что ни с одной женщиной ему не было так хорошо, как с Элизой. Другие ублажали его во много раз лучше, вели себя более раскрепощенно, но не могли дотянуться до потаенных уголков его сердца. А Элиза смогла. Она не просто прикоснулась к ним, — она поселилась там, заполнила собой пространство. Овладела его разумом и чувствами. Пробудила то, о наличии чего в себе Ворон даже не подозревал. И теперь ради нее он готов сделать что угодно.
Тучи, сгустившиеся над головой, разразились ливнем. Громыхнуло, сверкнула молния.
Начался шторм.
***
Погода за окном испортилась. Пока Элиза и Ливэн разговаривали, солнце скрылось за облаками, которые быстро превратились в грозовые тучи. Вдали прогремел гром. В покоях потемнело.
Ливэн смотрела на госпожу одновременно с ожиданием и страхом. Снова она сунула нос не в свое дело. Изучая выражение лица Элизы, камеристка поняла, что затронула запретную тему. Императрица встала и медленно подошла к окну. Всмотрелась вдаль, на потемневший океан.
— У всех есть имена, Ливэн, — произнесла она задумчиво и как-то тревожно. — Кто-то гордится ими, кто-то ненавидит. Рэйган — это имя моего мужа, данное ему родителями. Много лет он презирал его, скрываясь за прозвищем. Весь мир зовет его Вороном, но для меня он — Рэйган.
— Я не знала, — смущенно произнесла Ливэн. — Простите, что не всегда могу держать язык за зубами.
Элиза повернулась к ней.
— В твоем вопросе нет ничего предосудительного, — сказала она. — Недавно кое-что изменилось, но Рэйган все еще не может принять это имя. Как бы там ни было, прозвище всегда будет стоять выше. Я не имею права распространять чужие тайны. Если пожелает, он сам назовет себя миру. Но пока этого не случилось, молчи.