Те же, кто глазел на них через мониторы, были бы несказанно удивлены, если бы узнали, что метановые создания не воспринимают их как нечто реальное. Странные звуковые колебания, доносившиеся до них через динамики, метаниты воспринимали как форму слуховой галлюцинации, невольный продукт их собственных зыбких фантазий. Большую часть своей истории метаниты занимались созданием бесконечно длинного драматического произведения — возвышенной, сложной мозаики, абстрактной, как опера, напряженной, как роман, напичканной богами и демонами, юмором и философией, чудесами и странностями. При этом драматическая мозаика по ходу действия комментировалась и критиковалась. Бесконечное произведение вело как бы свою собственную жизнь; сюжет его выделывал совершенно непредвиденные повороты за счет, казалось бы, простейших драматургических средств. Новые взгляды на сущность персонажей расцветали с удивительной последовательностью, пускай даже эти персонажи были так стары, что по возрасту превосходили тех существ, которые их придумали.
И попытки переговоров с метанитами, обитавшими в аммиачном море, представлялись этим существам проявлениями как раз вот таких спонтанных прозрений. Они заключили, что это просто некая новая, ярко выраженная форма галлюцинаций, и затеяли долгую дискуссию о природе собственного подсознания; принялись гадать, откуда проистекают эти мысли, и дебаты их (по сей день) не завершились. Объяснения графа Квика о сущности образа жизни Майджстраля отозвались в маленьком метанитовом сообществе чем-то вроде ударной волны после взрыва. Они решали, стоит ли отождествлять понятие «вор» с самим понятием Великого Труда, или не стоит. Это понятие предполагало осуществление материальных приобретений, которых у метанитов не было, да и будь они у них, они бы не знали, как с ними обращаться. Понятие собственности заводило их в область умопомрачительных упражнений в созерцательной философии. И существа заключили, что их подсознание таит в себе небывалые резервы.
Нам не стоит считать себя существами высшего порядка. Физические горизонты метанитов, пожалуй, ограниченны, но зато сознание их весьма живо. Задумайтесь также о том, что опыт жизни метанитов можно сравнить с нашим собственным, рассмотреть его, как парадигму. Ведь и мы, как эти существа, обитающие при температуре, близкой к абсолютному нулю, живем, связанные концептуальными стенами, которые сами создали. У этих стен много названий: религиозный скепсис, идеология, собственность, Высший Ритуал. На самом деле Высший Ритуал представляет собой произвольное исключение некоторых разновидностей опыта и замену их другими разновидностями, которые сочтены более возвышенными или ценными. Но Высший Ритуал хотя бы признает собственную ограниченность.
Тотальность опыта, агония корпоративного существования — и Вселенная… ни одна культурная или идеологическая конструкция, похоже, не интересуется макрокосмом. Метаниты избрали себе свои иллюзии и, похоже, счастливы. Немногие из нас могут таким похвастаться.
Пааво Куусинен ощущал себя существом, окруженным стенами, которые возвел не он сам, и уже начинал подумывать, уж не являются ли события нескольких последних дней странным произведением его собственного воспаленного сознания. Пааво жутко расстроился, целый день наблюдая за людьми, которые вели вроде бы самую обычную жизнь — и как только после всего, что случилось за эти дни, они могли вести себя так нормально? Куусинен в конце концов бросил слежку и к вечеру вернулся в гостиницу. По крайней мере хотя бы для того, чтобы вымыться и переодеться. Комнатное оборудование, казалось, удивилось его появлению — хозяина не было здесь уже почти двое суток.
Проснувшись, он заказал первый завтрак и просмотрел записи последних новостей. Полиция пребывала в недоумении, Майджстраль торчал в номере у Николь, и — тут уши Куусинена встали торчком — Николь объявила, что Майджстраль будет сопровождать ее нынче вечером на прощальном балу, устраиваемом в честь расставания с Диадемой.
Куусинен просмотрел оставленные для него сообщения, обнаружил, что в памяти компьютера хранится приглашение на бал, и дал компьютеру команду распечатать приглашение, а также магнитную кодированную полоску, которая обеспечивала ему проход через пост Службы безопасности Диадемы.
По крайней мере вечером поглядит на всех. Может быть, что-то поймет по их поведению.
— Надеюсь, вы извините нас, лейтенант.
— Конечно, мадам.
Лейтенант Наварра поклонился, обнюхал уши Николь и Майджстраля и удалился из гостиной очаровательной хозяйки в ее уборную. Дверь за ним закрылась. Николь смотрела на Майджстраля сияющими глазами. Он улыбнулся:
— Новая страсть, моя госпожа?
Николь скорчила рожицу:
— Ну я же говорила, что ты меня слишком хорошо знаешь, правда?
— Он пробыл здесь две ночи. Ему вовсе незачем было оставаться. Мог бы уйти в собственном обличье. А теперь я обнаруживаю, что вы вдвоем заканчиваете завтрак.
Николь взяла Майджстраля за руку и вздохнула:
— Он удивительный человек. У него потрясающая память — он ничего не забывает. Просто восхитительно, какая у него ясность воспоминаний. Ну и потом, он многое сделал, Дрейк. Он спасал жизни других и рисковал собственной. Он занимался всем этим, пока я совершала турне и позировала перед камерами. А с ним все так реально.
— Желаю тебе счастья, Николь.
Она рассмеялась:
— Спасибо, Дрейк. Знаешь, я очень рада видеть тебя целым и невредимым.
Он улыбнулся и поцеловал ее.
— А я счастлив, что я цел и невредим, моя госпожа.
— Заказать тебе второй завтрак?
— Спасибо, я уже поел.
— Иди сюда. Сядь рядом со мной.
Майджстраль убрал с кушетки несколько распечатанных листков и пробежал по ним глазами, прежде чем отдать роботу.
— Пьеса, Николь?
Она хитро улыбнулась ему:
— Точно. Лейтенант Наварра сказал, что роль в ней мне очень подойдет.
Майджстраль посмотрел на нее:
— Он прав?
— Великолепная роль. Главная героиня — фокусница, и заставляет других делать то, что ей нужно, при этом исполняя с десяток разных ролей.
— Справишься?
— Героиня не очень молода. И стоит начать играть роли зрелых женщин, потом трудно перестроиться и начать играть инженю.
— Но ты справишься, да?
— Думаю, да. — Николь закусила нижнюю губу. — Вот только не знаю как. Тут нужен такой уровень.
Майджстраль взял ее за руку и сжал ее.
— Не уровень. Мужество.
Она усмехнулась:
— Да. Я сделаю это. Я знаю, что я это сделаю. Но все равно мне немного страшно принимать такое решение, если хочешь. А мысль о том, что я слишком легко на это соглашаюсь, мне противна.
— Госпожа моя, пока ты так боишься и переживаешь, позволь я тебе кое-что покажу.
Майджстраль оттянул шнурки на манжете рубашки, добрался до потайного кармана и поднял руку. В ней были зажаты две маленькие криогенные пробирки. Он повернул руку тыльной стороной к Николь, развернул снова — в руке была только одна пробирка. Николь одобрительно кивнула.
— Отлично, — похвалила она. Майджстраль повторил фокус, и в руке его возникли две пробирки.
— Как ты думаешь, госпожа моя, — спросил он, — могла бы ты выучиться делать такое к вечеру?
Николь выпрямилась, откинула назад голову.
— Я в заговорах не участвую, Майджстраль, если не знаю, что к чему. Даже ради тебя, Дрейк.
Пробирки возникали и исчезали в пальцах Майджстраля. Он улыбался.
— Ну, конечно, ты должна знать, что к чему, моя госпожа. Только я должен тебя предупредить: ни слова об этом лейтенанту Наварре. Если он узнает хоть что-нибудь, ему придется вызывать на поединок половину из тех, кто будет сегодня танцевать на балу. — Он смотрел на Николь и, улыбаясь, ждал ее ответа, а в пальцах его танцевали пробирки. — На карте — ни много ни мало — Судьба Цивилизации.