Над головой между домами были натянуты световые гирлянды — но не электрические, а магические. Маленькие кристаллы создавали мягкое, тёплое освещение, под которым приятно было гулять даже поздним вечером.
Ольфария остановилась у витрины ювелирной лавки, разглядывая украшения. Здесь каждое кольцо, каждая серьга были не просто красивыми, но и функциональными — артефактами с полезными свойствами. Браслет вечной молодости, кулон защиты от болезней, серьги, улучшающие слух...
*И я теперь ношу на себе целое состояние*, — с удивлением подумала она, инстинктивно коснувшись амулета на шее.
Вдалеке пробили часы на городской башне — половина одиннадцатого. Время возвращаться домой. Завтра предстоял первый полноценный день обучения, и нужно было выспаться.
Но прогулка того стоила. Впервые с момента попадания в этот мир Ольфария почувствовала себя не потерянной иностранкой, а... просто человеком, который наслаждается красивым вечером в красивом городе.
Ольфария уже поворачивала к дому, когда услышала за спиной тяжёлые шаги. Обернувшись, она увидела приближающуюся фигуру — мужчина лет тридцати в дорогой мантии с золотыми нашивками. Его лицо было красивым, но избалованным, а в глазах читалось высокомерие аристократа, привыкшего к безнаказанности.
— Стой, красавица, — он загородил ей дорогу, окидывая взглядом с ног до головы. — Что такая прелесть делает одна в это время?
Ольфария попыталась обойти его, но маг быстро переступил, вновь преграждая путь.
— Извините, мне нужно идти, — холодно сказала она.
— Никуда ты не пойдёшь, — усмехнулся он, и его взгляд стал откровенно хищным. — Я, Родион Дубровский из древнего и благородного боярского рода, и я не вижу на тебе ни гербов, ни знаков благородного дома. Значит, простолюдинка. Пусть и хорошо одетая.
Он шагнул ближе, и от него повеяло алкоголем и чем-то ещё — тёмной магической энергией.
— А знаешь ли ты, крошка, что я здесь власть? — его голос стал угрожающим. — И с простолюдинками я делаю что хочу.
Ольфария попыталась отступить, но Дубровский вытянул руку, и вокруг неё вспыхнули зеленоватые нити магии жизни. Но не той целебной, добрый силы, а извращённой, тёмной. Нити обвили её руки и ноги, не давая двигаться.
— Магия жизни может не только исцелять, но и причинять боль, — прошипел он, сжимая кулак. Нити стянулись, и Ольфария вскрикнула от острой боли. — Или подчинять волю. Сейчас ты сама захочешь доставить мне удовольствие.
Тёмная энергия потекла к её разуму, пытаясь подавить сознание. Но в этот момент что-то внутри неё взорвалось холодом.
Ольфария почувствовала, как пробуждается сила, дремавшая в её душе. Воздух вокруг резко похолодел, а из её рук вырвались ледяные иглы, разрывающие магические путы.
— Что за... — Дубровский отшатнулся, но тут же оскалился. — Боевая магия? Интересно. Но моя сила больше, чем у недоучки.
Он поднял руки, и зелёная энергия вспыхнула ярче. Ольфария попыталась создать ледяной щит, но её неопытность сказывалась — лёд трещал под напором вражеской магии.
— Сейчас я сломаю твою волю окончательно, — прорычал Дубровский, концентрируя силу для решающего удара.
И вдруг сзади послышались лёгкие шаги. На улице появилась высокая фигура в тёмном камзоле — белокурый мужчина с алыми глазами и мертвенно-бледной кожей. В его правой руке поблёскивала шашка.
— Родион Дубровский, — произнёс незнакомец голосом, от которого кровь стыла в жилах. — Кажется, ты забыл хорошие манеры.
— А ты кто такой, чтобы... — начал Дубровский, но осёкся, узнав пришельца. — Гиперион? Полководец? Но какое тебе дело до...
— Мне есть дело до того, что творится в столице, — Гиперион вложил шашку в ножны. — Особенно когда благородные дворяне нападают на беззащитных женщин.