Юноша выпрямился в полный рост, который составлял ни много ни мало сто девяносто пять сантиметров, и попытался собрать остатки своего достоинства.
- Ну хорошо, ваше императорское величество. Я, конечно, выполню ваше поручение, если это так необходимо. Ведь это прежде всего мой долг? Обязанность дворянина и все такое? - Его аристократические ноздри дрожали от еле сдерживаемого гнева. - Что ж, пойду прослежу, чтобы все необходимое было собрано. С вашего разрешения...
Одарив принца не терпящим возражений взглядом, Александра указала пальцами на дверь.
- Иди, иди. Удачи тебе.
Роджер еще раз еле заметно поклонился, не торопясь повернулся и прошествовал вон из комнаты.
- Не нужно было так резко, мама, - прошептал Джон, едва лишь закрылась дверь.
- Да, наверное, - вздохнула Александра. - Но, черт возьми, он так напоминает своего отца!
- И все же он не его отец, мама, - спокойно сказал Джон. - Пока ты его таким не сделала. Или не послала в Ново-Мадридский лагерь.
- Помолчи лучше, яйца курицу не учат, - заметила она. Затем глубоко вздохнула и покачала головой. - Извини, Джон. Ты прав, конечно. Ты всегда прав. - Она с грустью посмотрела на старшего сына. - Наверное, я в чем-то виновата.
- Да нет же, ты всегда была нам прекрасной матерью, - промолвил Джон. - Просто Роджер временами невыносим. Я думаю, пора ограничить его свободу.
- Нет! Только не сейчас!
- А мне кажется, что пора. Что-то за последние несколько лет он совсем разболтался. Мы с Алексом всегда ощущали твою любовь к нам. Роджер же вечно сомневался.
Александра покачала головой.
- Не теперь, - повторила она, немного успокоившись. - Когда он вернется, если кризис пройдет, я попробую...
- Исправить допущенные ошибки? - Голос Джона звучал убедительно, глаза излучали спокойную уверенность.
- Тогда объясни ему, - резко продолжала мать. - Расскажи ему все как есть, без утайки. Может, все же стоит мне это сделать? Наверное, так было бы лучше. - Она помолчала, нахмурившись. - А если он все еще в Ново-Мадридском лагере, что ж, подождем, пока он оттуда вернется.
- А пока? - Спокойные глаза Джона встретились с печальным, слегка рассерженным взглядом матери. - Будем продолжать бороться? А его как можно дольше не допускать к линии огня?
"И по возможности не допускать его к власти", - не сказала, но подумала Александра.
Глава 2
"По крайней мере, фигура у него крепкая, - решила про себя старший сержант Ева Косутик, наблюдая за тем, как принц вышел из свободного падения и плюхнулся на упругую площадку. По долгу службы Еве частенько доводилось наблюдать за маневрами опытных астронавтов. - Что ж, бывает и хуже. Ему надо было просто вовремя выпрямиться".
Первый взвод батальона Браво, или Бронзового, как чаще его называли, построили во фрунт, четкими шеренгами в командном отсеке ракеты. Экипаж снарядили по последнему слову техники, лучше всех в морской пехоте. Бронзовый, возможно, был самым малочисленным батальоном императрицы, но здесь служили представители элиты, лучшие телохранители известной части вселенной. Лучшие - значило сочетающие отвагу с наблюдательностью. Тридцатиминутная готовность проводилась, как всегда, крайне тщательно. С поминутной точностью проверялся каждый сантиметр оборудования, придирчиво осматривалось обмундирование членов экипажа. На протяжении последних пяти месяцев, пока Ева в ранге старшего сержанта командовала батальоном Браво, полковнику Панеру ни разу не удавалось после ее досмотра отыскать где-либо какой-либо изъян. Он, может, и заметил бы что-нибудь, укажи ему на это сама Ева.
Пробиться в полк было архитрудно. Перед зачислением кандидаты подвергались жестокому отбору. Пятинедельный так называемый дисциплинарный режим в действии, или ДРД предназначался исключительно для того, чтобы отсеять львиную долю желающих. ДРД сочетал в себе тяжелейшие, изматывающие тренировки личного состава с дотошным осмотром обмундирования и материальной части. "Отбракованные", отосланные обратно в родную часть, долго помнили "прелести" ДРД. Было ясно, что отбирали лучших, самых лучших. Пережившие ДРД могли уже сами выбирать себе вполне достойное место службы. Большинство выпускников зачисляли в Бронзовый батальон, где они имели "удовольствие" сопровождать всякого рода гомосексуалистов и прочую подобную публику, смотревшую на них, мягко говоря, свысока. Новички по инерции продолжали думать, что это еще один тест на прочность. Продержавшиеся в таких условиях восемнадцать месяцев и проявившие несгибаемую выдержку и профессионализм могли рассчитывать на дальнейшее повышение в звании и либо уже надолго оставались в Бронзовом, либо соперничали за право попасть в Стальной батальон, защищающий лично принцессу Александру.
Что же касается самой Евы Косутик, то она, напротив, на протяжении ста пятидесяти трех дней учений только и помышляла о том, когда же наконец принц сгинет с ее глаз долой.
Едва стихли звуки императорского гимна, капитан вышел вперед и отдал честь.
- Ваше королевское высочество, капитан Вил Красницкий к вашим услугам. Для нас большая честь видеть вас на борту "Чарльза Деглопера"!
Вяло махнув в ответ рукой, принц огляделся. Изящная брюнетка, поднимавшаяся следом, опередила его и, подойдя к капитану, с едва заметным волнением протянула ему руку:
- Элеонора О'Кейси, капитан. Я очень рада, что попала на ваше прекрасное судно.
Недавняя наставница и руководитель Роджера крепко пожала капитану руку и посмотрела ему в глаза, пытаясь загладить неловкость, вызванную мрачным настроением принца.
- Мы тут пришли к выводу, что у вас, капитан, замечательный экипаж, все как на подбор.
- Благодарю вас. Мне очень приятно, - ответил капитан, бросив мимолетный взгляд на недовольную физиономию принца.
- Вы выигрывали Таравское соревнование два года подряд. Это высочайшая оценка в глазах любого. - О'Кейси одарила капитана ослепительной улыбкой, незаметно толкнув Роджера локтем. Принц с бессмысленной кислой миной посмотрел на Красницкого. Ободренный вниманием его высочества, капитан облегченно вздохнул: вероятно, его высочество остался доволен, и, значит, его карьере королевская немилость пока не грозит.