Добыча уменьшалась. Доля каждого из моряков тоже. Команды роптали и требовали от капитанов решительных действий. Что толку захватывать единичные суда или караваны из трёх-четырёх «купцов», когда можно высадиться и захватить один из городков со складами? Кое-кто из капитанов склонялся к тому, чтобы пойти на поводу желаниям своих бойцов. Но слишком медленно они принимали решения, слишком настороженно оглядывались на Бракку…
Вздохнув, Кнарр взболтал вино в бутылке. Оставалось чуть больше половины, а ночь предстояла долгая. Стоит повременить и не прикладываться слишком часто.
На корабле никогда не бывает полной тишины. Скрипит такелаж, вздыхают доски палубы и бортов даже на небольшой качке, плещет волна. Кто-то из спящих вскрикивает во сне, кто-то ругается, кто-то просто храпит так, что может разогнать стаю акул. Что-то позвякивает, а что-то постукивает…
Слишком необычно постукивает!
Вахтенный привстал, хватаясь за тесак.
Тысяча каракатиц и три кракена! Бегущие облака бросали мельтешащие тени, в которых чудились крадущиеся враги и твари морские, вздумавшие перебраться через фальшборт. Впору помолиться Вседержителю или поцеловать ладанку с ногтем святого Йонна, покровителя моряков. Такую ладанку носил каждый из матросов, предпочитая не задумываться, откуда у почитаемого в Бракке святого столько ногтей.
Кворр полез за пазуху и в этот миг над релингом в самом деле появилась круглая и блестящая голова. Выпученные глаза блестели, отражая свет редких звёзд.
Морской демон!
О таких рассказывали купцы, путешествующие далеко на юг — к Голлоану, к Айа-Багаану, а то и ещё дальше — на необитаемые острова. Обитатели морских глубин, они внезапно выныривали и карабкались на корабли, цепляясь за борта длинными когтями, хватаясь за снасти. Поговаривали, что их появление всегда сопряжено с нерестом сельди, но Кворр не имел желание проверять — ходят ли сейчас в прибрежных водах Калвоса косяки с рыбой, которая много веков подряд оставалась излюбленным лакомством бараккарцев. Вахтенный потянулся за тесаком. Вот сейчас поглядим, какая у демонов кровь — горячая, человеческая или холодная, будто у рыб.
Он услышал щелчок, почувствовал удар в грудину и острую боль, а потом погрузился во тьму.
Тяжёлый арбалетный болт вошёл в тело полностью, пробив сердце насквозь.
Человек, которого браккарец принял за морского демона, подтянулся и перебросил через фальшборт босую ногу, обтянутую мокрыми штанами. Осторожно, чтобы не стукнуть, положил на палубу разряженный арбалет. Шёлковый платок, повязанный на голову, поблескивал в свете редких звёзд. Вытащим из-за широкого кушака кинжал, незваный гость неслышно прошагал по ещё тёплым доскам, схватил ближайший канат и, уверенными движениями трижды обмотав один конец вокруг киповой планки, сбросил бухту за борт.
Канат тут же натянулся под тяжестью вцепившегося в него человека.
Лейтенант трагерского флота Гуалто альт Кирано лично возглавил захват браккарской каракки, поскольку не мог рисковать доверием адмирала Жильона. Северяне совсем обнаглели. Пора их проучить. Мало того, что грабят и убивают, несмотря на мирный договор между двумя державами, так ещё и ведут себя так, будто стоят на рейде Бракки. Всего один вахтенный на палубе. И тот наполовину пьяный. Лейтенант пнул ногой бутылку, выпавшую из руки мёртвого, презрительно скривился. Совсем не считают трагерцев за воинов. Ничего, поглядим, кто будет валяться у чьих ботфорт.
Тем временам на палубу один за другим выскакивали моряки из абордажной команды. Мокрые, но решительные. Лейтенант Гуалто знал, что и на оставшиеся четыре каракки браккарцев сейчас тоже карабкаются его люди и люди капитана альт Рузбы.
Обмениваясь заранее оговоренными знаками, не произнося ни слова, трагерцы на цыпочках разбежались по кораблю. Вскоре на всех грузовых и световых люках стояли бочки, сундуки, корзины, которые грабители не успели или просто поленились опустить в трюм. Двери, ведущие из внутренних помещений фордека и квартердека, подпёрли досками, обнаруженными тут же, у основания грот-мачты.