Котов-старший вскочил с кресла и бросился к окну, но, увидев свет маяка, в недоумении повернулся к сыну.
Тяжело дыша, путаясь и запинаясь, Велик стал объяснять, что случилось. Он размахивал таблицей, показывал на часы, кричал. И наконец, обессилев, рухнул в кресло.
— Пожалуйста, — тихо сказал мальчик, — поплывём на маяк. Нужно поплыть.
Котов-старший выглянул в окно. Уже стемнело, шёл дождь, море было неспокойно.
— Поплывём, — решил он наконец. — Но утром. Сразу после рассвета. Сейчас нельзя, волны высокие, темно. Так и утонуть недолго…
Всю ночь Велик не спал. Он сидел на высоком стуле, раскачивался из стороны в сторону и смотрел на маяк. Тот горел как всегда — ярко и уверенно, помогал кораблям пройти нелёгкий путь через океан. Однако ровный свет не мог обмануть Велика: мальчик точно знал, что там, на острове, случилась беда. За час до рассвета он оделся, сложил в рюкзак необходимые вещи: часы, компас, плед, бутылку с водой и складной нож — просто так, на всякий случай. И отправился на берег.
Там его и нашёл отец. Вместе они стянули тяжёлую моторку в воду и поплыли на остров. Только на этот раз Велик не думал о китах и морских чудовищах, он с тревогой всматривался вдаль, словно надеясь увидеть, что же стряслось.
На маяке Котовых встретил высокий пожилой сингалец — механик Самир.
— Вы друзья капитана? — спросил он мрачно. Лицо у него было обеспокоенное, брови сдвинуты, глаза после бессонной ночи красные. — Откуда узнали о происшествии?
— Маяк вовремя не загорелся, — краснея, сказал Велик. — Мы подумали, что-то случилось.
Механик смерил мальчика долгим, изучающим взглядом, взглянул на часы и задумчиво произнёс:
— С маяком я запоздал минуты на две-три, а ты заметил? Понятно… Маяк капитан зажигает, а он заболел: сильный жар, совсем плох, не встаёт. Похоже, надо за врачом плыть. Только я его одного оставить не могу.
Механик испытующе посмотрел на старшего Котова и что-то сказал ему на сингальском, но папа только покачал головой. Старший Котов знал несколько европейских языков, но на двух местных — сингальском и тамильском — он не говорил. Хотел выучить, но до дела не дошло: нужно было строить отель, принимать гостей, заниматься обучением сына…
— Тогда так, — решил Самир. — Вы останьтесь с капитаном, а я привезу врача. Через час-полтора вернусь.
И он побежал к берегу. А Котовы поспешили к дому возле маяка, где жил капитан.
Платон Савельевич лежал на кровати в небольшой комнате. Стены его спальни сплошь покрывали карты и фотографии. Со снимков на разболевшегося капитана тревожно смотрели матросы и офицеры — друзья капитана, а ещё смешной курносый и лопоухий мальчишка в тельняшке. Велик не сразу догадался, что это сам Колотов — только полвека назад.
На мгновение Велик даже забыл, зачем они с отцом приплыли на остров, — не мог оторваться от фотографий, хранивших воспоминания Платона Савельевича. Но тут же опомнился и с тревогой взглянул на капитана. Тот лежал, закрыв глаза, и дышал тяжело и прерывисто. Щёки его побагровели от высокой температуры, а на лбу блестели капельки пота. Губы пересохли и потрескались.
Велику стало страшно. Он прикусил губу и умоляюще посмотрел на отца. Мальчик чувствовал себя очень маленьким, слабым и совсем беспомощным.
— Велимир, — спокойно сказал старший Котов, — принеси воды, и побольше. И полотенце.
Велик вытащил из походного рюкзака бутылку, протянул отцу. Тот покачал головой:
— Мало, нужно намного больше.
Мальчик кивнул, пулей вылетел из комнаты и помчался на поиски воды. «Как хорошо, — думал он, — что капитан мне всё здесь показал». Страх, минуту назад сжимавший сердце, отступил. Велик спешил изо всех сил, лишь бы быть полезным и не бояться за жизнь капитана. Через минуту мальчик вернулся в комнату с кувшином воды и стопкой кухонных полотенец.
Отец Велика напоил капитана, с трудом приподняв ему голову, затем намочил полотенце и положил на лоб. Чуть позже Котовы отыскали на маячной кухне уксус, развели его тёплой водой и обтёрли капитану руки, чтобы немного сбить жар. Больше до приезда врача они ничего не могли сделать и отправились кормить корову, кур и собаку.
Прошло минут двадцать, животные были сыты, а Самир с врачом так и не появились. Велик побежал на берег посмотреть, не плывёт ли лодка. Он ходил туда-сюда по кромке воды и вглядывался вдаль снова и снова. Казалось, помощь никогда не придёт и капитана никто не спасёт. Что, если они с отцом так и будут вечно сидеть рядом с безжизненным маяком и умирающим человеком, беспомощные и бесполезные? Велик так распереживался, что начал тихонько всхлипывать, смахивая слёзы и шмыгая носом.