Выйдя на улицу, я не мог вспомнить, куда собирался ехать.
Сел в машину и направился на север к «Дикси пиг».
Ресторан я нашел сразу. Это было длинное низкое здание со сверкающей неоном вывеской. Я удивился, не увидев ни одного автомобиля на стоянке, хотя она была четко размечена перед зданием. Не останавливаясь, я проехал по укатанной дороге из мелкой щебенки, повернул за угол и увидел дюжину стоящих машин. Судя по всему, клиенты Хейзел не слишком стремились рекламировать привычку посещать бар в дневные часы, и из машин, проезжающих по шоссе, их автомобилей не было видно.
Внутри ресторан ничем не отличался от тысяч других. Он был длинным, с невысоким потолком, тускло освещенным и полным табачного дыма. Было занято всего три или четыре столика за невысокими перегородками и несколько клиентов сидели у стойки бара. Никто даже не посмотрел в мою сторону, когда я подошел к бару.
Занавес, закрывающий вход в подковообразный бар, с шуршанием раздвинулся, и вошла необычайно высокого роста женщина. Мне показалось, что пол за стойкой приподнят. В — ней не меньше шести футов, подумал я, глядя на джинсы, плотно облегающие ее крутые бедра, и кожаную рубашку без рукавов. Бицепсы ее казались внушительнее моих, но кожа была нежной, как у ребенка, волосы пышные, ярко-рыжие и широкий чувственный рот.
— Что будем пить, приятель? — спросила она глубоким контральто.
— Вас зовут Хейзел? — спросил я. Она утвердительно кивнула.
— Я — Чет Арнольд. Меня прислал сюда Джед Реймонд. Налейте мне бурбона с содовой. Если у вас есть «Джим Бим».
По ее лицу промелькнула быстрая приятная улыбка.
— Джед — хороший мальчик.
Она повернулась к стоящим позади рядам бутылок, а я с удовольствием следил за игрой мышц на ее обнаженных руках. Ни унции жира — за исключением тех мест, где это необходимо женской фигуре. Хейзел была самой привлекательной из всех крупных женщин, которые мне встречались.
Поставив передо мной стакан виски, она внимательно посмотрела на меня.
— Вы у нас надолго думаете остаться?
— Это зависит от многих обстоятельств, — ответил я. — Видите ли, я ведь зарабатываю на жизнь, как Тарзан — только инструментов у меня больше. — Она посмотрела на меня вопросительным взглядом. — Лазаю по деревьям с топором и пилой за поясом, — пояснил я.
Наклонив слегка голову, сложив свои сильные руки под пышной, великолепно очерченной грудью, она смотрела на меня.
— На садовника вы не очень похожи, — заметила она. Еще ни один рентгеновский аппарат не проникал в меня так глубоко, как взгляд этой женщины.
Я перешел в наступление.
— Вы родом не с ранчо, где-то недалеко от Кингмена, Хейзел?
А вы проницательны, приятель. — В ее глубоком голосе прозвучали приветливые нотки. — Только из Аризоны, а из Невады. Родилась в Мак-Гилле, это к северу от Эли. Иногда меня охватывает такая тоска по скалам и утесам моего детства, что я готова плакать подобно только что родившемуся теленку.
— Но ведь самолеты все еще летают, — напомнил я.
— Я привязана к этому проклятому заведению. Она покачала своей красивой головой. — Когда становится уж совсем тоскливо, я выпиваю пятизвёздную бутылку бренди и старалось забыть обо всем. Что будете есть?
— Джед сказал, что у вас прекрасные бифштексы.
— И он совершенно прав. Берите свой стакан и отправляйтесь вон за тот столик. — Хейзел показала в угол зала. — А я приготовлю бифштекс.
— Я люблю не слишком прожаренный.
Через двадцать минут передо мной стоял бифштекс с горой жареной картошки и кучей помидоров. Я взял вилку и в течение пятнадцати минут не отрывался от тарелки. Это был действительно огромный бифштекс.
Когда Хейзел снова подошла к моему столику, я уже кончил есть и передо мной стояла пустая тарелка.
— Что еще? Яблочный пирог? Кофе? — спросила она.
Я потрогал ремень, натянувшийся у меня на, животе.
— В следующий раз.
Она посмотрела в сторону бара. Там все было тихо. Я перевел взгляд на ее ноги. Хейзел была в ковбойских сапогах из кожи ручной выделки, украшенных серебряными бляшками. Такие сапоги стоят недешево. По-видимому, «Дикси пиг» не угрожало банкротство.
Хейзел села за стол напротив меня и оперлась подбородком о ладонь. Ее пристальный взгляд проникал, казалось, до самого моего позвоночника.
— Вас выдают глаза, — сказала она. — Чем вы действительно занимаетесь, Чет?
Я достал сигареты, предложил ей и закурил сам.
— Неужели отец учил вас задавать подобные вопросы, Хейзел?
— Он всегда доверял мне, — ответила она, — и рассказывал обо всем, что мне хотелось знать. Итак, чем?