— Ну… Тогда пока, — по-простецки выдал варвар, отгрохотав тяжёлыми стальными сапогами обратно к их столу, подхватив Лилит, словно игрушечную куклу, буквально вырвав её с насиженного места. Перекинув девушку через плечо одной рукой и придерживая меч другой, он доковылял до двери, пинком отворив её, нагнулся, чтобы не удариться головой о проём, и вышел наружу. Дверь захлопнулась сама, парой секунд спустя.
Никто в таверне, видя всё это, не произнёс ни слова.
Агудар отдалился от «Алой Розы» примерно на пятьдесят метров, осторожно усадив Лилит на небольшой пенёк от срубленного дуба. Тут он и смог перевести дух. Но ненадолго. Чародейка, не дав ему и пискнуть, обвила руками его шею, повисла и беззвучно зарыдала, уткнувшись ему в грудь.
— И вот это… — заплетающимся языком и не без усилий произнесла она, глотая слёзы. — Это всё, что осталось… От Лилит… Я ненавижу…
Она не стала говорить дальше. Не решилась. Горло сомкнулось, не позволяя произнести короткое «себя».
Агудар не был привычен к женским истерикам. Он даже не знал, что в этих случаях надо делать и что говорить. Но Лилит ничего от него и не требовала. Лишь одного — чтобы он продолжал стоять как стоял, приобняв девушку своей тяжеленной рукой. С этим он справлялся неплохо.
В отличие от своей спутницы, мрачный рыцарь не придавал особого значения своим поступкам, не искал в них моральной составляющей, не искал в них глубокого смысла. Он просто следовал за ней и оберегал. Оберегал от всего, от чего мог уберечь. У него не было друзей или врагов. Агудар просто не трогал тех, кто относился к Лилит хорошо, и трогал тех, кто плохо. Порой трогал очень болезненно. Это и было целью его жизни. Довольно примитивная цель, зато понятная и простая. Не запутаешься.
А снаружи было тихо и пустынно. В этот час те, кто не праздновал, давно уже спали крепким сном.
***
Нужно было отдать должное Лилит, она сумела застать графиню врасплох, пусть и сделала это не специально, отдавшись целому потоку не самых светлых эмоций. Ничего не понимая, Ева инстинктивно отшатнулась, когда тёмная в порыве чувств издала душераздирающий вопль. Все присутствующие в таверне затихли и наблюдали. Молча, не издавая и звука, дабы не нарушить негласную договорённость.
Неужели Ева ошиблась, когда так категорически отзывалась о преступнице, полагая, что она полностью пропала для этого мира? Или, может, она сейчас рыдала вовсе не из-за осознания и переосмысления своего прошлого и своих поступков, а лишь из-за своей беспомощности? Был всего один вариант узнать правду. Ева встала из-за стола. Она собиралась выйти, но почувствовала чью-то руку на своём плече.
— Нет, Штирн. Я этого хочу.
Рука исчезла так же беззвучно, как и появилась. Без слов, без осуждений, просто подчиняясь приказу, даже зная, что у этих действий могут быть последствия. Штирн знал графиню не первый год. И он знал, что в такие моменты переубеждать её в чём бы то ни было — напрасная трата времени.
— Не переживай, хуже Явления уже ничего не случится, — саркастично добавила Дэдай и вышла прочь, встретив физиономией поток холодного воздуха и невольно нахмурившись.
«Пустынно» — подумала она, пока пыталась найти беглянку. Парочка обнаружилась на достаточно большом расстоянии, кажется, у спутника Лилит были весьма проворные ноги.
Направившись в их сторону, Ева думала о том, что скажет ей, спрашивала, зачем вообще идёт на всё это. Ответ был прост — она так хочет. Ей это нужно.
Остановившись метрах в пятнадцати, Ева повысила голос, дабы её смогли услышать:
— Так и будешь убегать от себя? Забиваться в угол и жаловаться на свою нелёгкую судьбу? — вопрос прозвучал со скрытой издёвкой.
Она могла лишь предполагать реакцию Лилит и её большого друга. Именно с этой целью свободная рука скользнула под плащ и легла на рукоять клинка.
Ветер, казалось, решил сыграть с ними злую шутку — он стал усиливаться, обжигая незащищённую кожу и насвистывая лишь ему одному известную мелодию.
Решив, что пауза была уже достаточной величины, Ева продолжила, придав своему голосу стальной оттенок; именно таким тоном она разговаривала со своими подчинёнными:
— Или, наконец, перестанешь прятаться от суровой действительности и попытаешься что-то изменить? Встанешь против течения и выберешь свой собственный путь?
В темноте красноватая аура графини стала куда заметнее, а её глаза обрели заметное сияние. Сейчас она со всей своей уверенностью и строгостью смотрела на Лилит и её спутника.
— Это я жаловалась?! — обидчиво выкрикнула Лилит, утерев слёзы рукой и отпрянув от Агудара. — Это ты решила поиграть у меня на нервах! Надавила куда хотела? Итог устроил? Довольна? Ох, да кто тебя, сука, вообще дёрнул заявиться в этот отстойник?! В эту клоаку? В это… — она зло сплюнула себе под ноги, размытым взглядом пытаясь сфокусироваться на фигуре графини.