Встретив предложение девушки с готовностью отказаться, графиня на секунду призадумалась. Действительно, возможность временно потерять рассудок и забыться — хороший способ избавиться от гнетущих воспоминаний недавней войны, всё ещё заставляющих графиню с отвращением хвататься за горло, дабы сдержать рвотные позывы.
— Трактирщик явно будет рад твоему возвращению, — саркастично ответила Ева, направившись в сторону таверны и махнув Лилит рукой. — И ещё — прекрати называть меня моим настоящим именем, я не хочу дополнительных, пусть и заведомо ложных, слухов, — вздохнув, она с сожалением добавила, — Мерзкие дворцовые шавки готовы кидаться на любой кусок мяса, даже самый гнилой, лишь бы только получить похвалу от своего хозяина и возможность сменить свой ошейник на другой, на сей раз украшенный драгоценными камнями. Меня от этого воротит.
— Я сомневаюсь, что они тебя узнали, — выразила сомнение Лилит.
— Да, они вряд ли поняли, что к чему. Но тем не менее, — строго ответила графиня.
— Тогда как мне тебя называть? Уж извини, но за тобой в студенческие годы никаких кличек не закрепилось.
— Правда? Славно. Ненавижу клички. Мы вполне можем обходиться и без имён, Лилит. По крайней мере сейчас, пока мы у всех на виду.
Тёмная была рада, что Ева согласилась. Она почувствовала явное облегчение после её согласия. Если бы Дэдай после такой нервотрёпки отказалась бы от предложения совместно сбросить напряжение, Лилит её натурально возненавидела бы.
Графиня за всё это время, как показывала практика, успела стать важной фигурой на политической арене. Конечно, не первой в империи, но что-то около того. Её боязнь перед слухами была оправдана, да и Лилит была наслышана о том, какие способы запятнать чужую репутацию имеют аристократы в своём богатом арсенале.
Было не видно, потому как Агудар в процессе этого разговора вновь напялил «черепушку», но мина дикаря ненадолго исказилась от стандартной, равнодушной ко всему окружающему. На мгновение он обнажил зубы в улыбке, которую никто не мог видеть. Вспомнив, что никто и в самом деле не мог, он улыбнулся шире. Ему были неведомы моральные терзания Лилит. Но ему были ведомы внезапные встречи после долгого расставания. Были ведомы чувства, которые их сопровождали. И ему был ведом тот факт, что на этот раз всё сложилось намного лучше, чем складывалось обычно. Его подопечная впервые за долгое время радовалась, пусть и сквозь слёзы. И он не мог этого не заметить.
Первой внутрь вошла Ева, сразу же поймав на себе встревоженный взгляд Штирна, постепенно сменившийся другим, более спокойным, словно бы с его шеи только что сняли громадный камень, всё это время тащивший его ко дну. Хотя, почти так всё и было. Остальные посетители выражали то, что выражали и при первом появлении графини — интерес и лёгкую подозрительность. Но в этот раз дела обстояли несколько лучше: купленная ранее выпивка сделала своё дело, надёжно утопив любую враждебность литрами алкоголя. Найдя глазами Гаренола, Ева вновь заказала у него горячительного, потребовав принести самое лучшее, что есть в наличии.
Постояльцы не были рады вновь увидеть брюнетку с буйным нравом и её ручного головореза внутри помещения. Но им пришлось смириться с этим небольшим фактом, потому что пытаться их прогнать во второй раз задору ни у кого не нашлось, даже у борова, которого приструнил Гаренол.
— Агудар… — Лилит осторожно обратилась к спутнику в маске.
— М? — он повернул голову вбок и наклонился вниз, символизируя своё полное внимание.
— Я закажу тебе новой еды и чего-нибудь выпить. Я хочу поговорить с ней… Наедине. Ты сможешь посидеть в стороне и просто… Ну… Не мешать нам? — подбирать выражения она старалась тактично, хотя и знала, что могла не стесняться.
— Ага, — йос замедлил шаг и ткнул указательным пальцем в один из столов рядом с выходом. — Сяду там.
Он снял маску и сел, устало переложив меч на скамью и сложив руки в замок. Сел так, будто одновременно с тем стал каменной статуей. То есть больше он практически и не шевелился, лишь глаза неторопливо перебегали с одного предмета интерьера на другой. Слился с местностью.
Ева тоже отослала своего телохранителя наверх. Они были похожи даже в выборе своих напарников. Обе предпочитали молчаливых и крепких мужиков. Усевшись за свободный стол, графиня заговорила, придав своему голосу напускную таинственность: