Перед вратами резиденции Дэдай их встретила охрана, поначалу настороженно, а после весьма удивлённо и даже несколько шокировано. Связано это было с тотальным наплевательством на безопасность, с которой в последнее время так сильно заморачивалась Ева. Штирна рядом не оказалось, так что никто не пытался начитывать морали и выражать всеобщую обеспокоенность за судьбу девушек, решивших прогуляться по своим владениям. А даже если бы и попытались, то светлая изобразила бы лёгкое, даже наигранное непонимание, пожала бы плечами и уверенно посмотрела бы на Лилит, сказав при этом, что она была там не одна.
В завершение нелёгкого дня девушки миновали массивные врата, ведущие в сердце крепости, а после зашли внутрь, проделав довольно долгий путь по запутанным коридорам до самой спальни. Там, немного помедлив и наградив друг дружку понимающими взглядами, они улеглись спать, минуя всяческие уже ставшие привычными любовные игрища и ласки. Лишь крепкие объятья, переплетение тел и тёплое дыхание остались прежними.
16. Кошмар
Эта ночь выдалась для Лилит самой бурной за долгое время. Она редко видела сны в принципе, ещё реже видела кошмары, но на этот раз до самого утра не могла продохнуть, периодически вздрагивая всем телом и сжимая свои губы в тонкую ниточку, пока её рассудок переживал не самые лучшие моменты. Где-то на задворках истерзанного разума ютилась мысль о том, что всё это - не по-настоящему, но даже безумное желание очнуться не способствовало тому, чтобы вновь открыть глаза и осознать себя лежащей на одной кровати с единственным горячо любимым человеком в обнимку. Пелена ужасов затянула её в своё нутро до самого рассвета. Но Еве пришлось ещё хуже. Много хуже.
Придя в себя, графиня поняла, что не она одна только что пережила чистейшее безумие. Вид Лилит говорил всё без лишних слов. Обычно спокойная и безмятежная, тёмная дрожала и всем телом жалась к Еве, словно та была для неё единственным спасительным якорем. Дыхание её из гладкого и ровного сменилось прерывистым.
- Лилит... - Ева высвободила руку и осторожно погладила разбойницу по щеке, отметив, что та стала липкой и намного более тёплой. - Эй, Лили... - графиня попыталась разбудить свою возлюбленную, но на толчки и тормошения она никак не реагировала.
На протяжении мучительных пяти минут Еву преследовали остаточные образы и фантомные ощущения, которые явным образом намекали на то, что пережитое ей не почудилось. Не выдумалось. В этом можно было быть уверенной до самого конца. Теперь кусочки пазла начали складываться воедино. Она ранее уже видела подобное, нечто злое и ужасное, что всячески пыталось прорваться наружу. Она ощущала его отдалённое присутствие уже не первый месяц и не первый год. Это продолжалось практически всю её жизнь. Это было именно оно. Но что это было, в конце концов?
С задумчивым и слегка напуганным видом Ева сидела на краю кровати и теребила балдахин, словно пытаясь найти в этом действии какое-то внутреннее успокоение. Не получалось. Да и не должно было. В её сознании за эти несколько часов пронеслось очень многое. Куда больше того, что может произойти хоть даже и за десять часов, максимально наполненных различными событиями. Куда больше того, что может произойти за неделю. Ей казалось, что она не видела Лилит уже месяц, а то и полтора. Что на тот же срок она пропала из своего графства, оказавшись в месте, которое в полной мере даже осознать не могла. Периодически девушка оборачивалась в сторону своей супруги, вновь предпринимая попытки разбудить её, но та не просыпалась. Зато к сбивчивому дыханию прибавились тихие и едва уловимые стоны.
- Ну милая, давай... - Ева решительно откинула одеяло в сторону, обнажив тело Лилит, после чего подползла к ней ближе, встала на четвереньки и оказалась прямо над тёмной чародейкой, склонившись над её лицом в мучительных раздумьях.
Мгновением позже она прильнула к её губам своими, подарив долгий поцелуй, но подарок остался без какой-либо реакции - просыпаться Лилит не желала. Разочарованно вздохнув от собственного бессилия, Ева поправила растрепавшиеся по простыне волосы своей пассии и решительным движением поднялась с кровати, подобравшись к окну.
Пейзажи утреннего графства казались несколько мрачными и депрессивными - над округой повис густой туман, и даже открытое окно не поспособствовало тому, чтобы расслышать где-нибудь в отдалении крики птиц или хотя бы голоса людей. Всё словно бы вымерло. Но это ничуть не смущало графиню. Она вдруг почувствовала, что невероятно соскучилась по этой картине.