Неожиданная просьба заставила улыбку Евы застыть, а брови удивлённо поползти вверх, трансформируясь в крышу деревенского домика из срубов. Какое-то время графиня внимательно изучала Лилит, пытаясь найти на её лице признаки насмешки или шутки, но безуспешно — разбойница не шутила и не насмехалась. Она говорила серьёзно. Это заставило Еву проникнуться некоторым уважением к персоне, что прямо сейчас сидела перед ней.
Просьба была неожиданной даже для самой Лилит. Она осознала её внезапно, как гром среди ясного неба. Она могла не знать ничего о своих мечтах, но точно знала то, что подсознательное желание стать могущественнее и сильнее внутри неё и близко не умерло, а лишь приумножилось за годы.
— Если ты откажешь мне в этом, то я всё равно соглашусь на твою работу. Потому что это не условие. Это моя просьба, не более того.
— Хорошо, — ответила Ева, всё ещё не до конца веря в происходящее, — Я могу поделиться с тобой знанием некоторых рун и приёмов. Тех, в которых ты разбираешься не сильно. Не гарантирую, что эти тренировки будут проходить на постоянной основе, но какая-то стабильность присутствовать будет, иначе толку от всего этого будет немного. Отказывать не стану — грешно отказывать человеку, что тянется к знаниям и мастерству.
Резко поднявшись со скамейки, графиня молча направилась к Гаренолу, дабы расплатиться за завтрак. Мужчина всё это время с подозрением поглядывал на парочку, по его мнению состоящую из отпетой преступницы и порядочного вида женщины. Он не мог понять, как эти двое вообще смогли найти общий язык.
Снова вернувшись к Лилит, Ева поправила сползшие на лицо волосы и обратилась к тёмной чародейке приглушённым тоном:
— Пойдём. Подробности лучше обсудим в дороге. И кстати… Судя по тому, что наши лошади были единственными в местной конюшне, кому-то придётся топать на своих двоих, — Ева кивнула стоящему в углу Штирну и многозначительно приподняла вверх краешки губ, выражая таким образом свою готовность. Тот же, в свою очередь, верно расценив этот жест, вышел на улицу. — Мы вас ждём.
Закончив, графиня покинула помещение.
— Попутчики будут? — сухо поинтересовался мужчина, встретив Еву снаружи.
— Да, двое, — без промедления ответила графиня, карабкаясь в седло.
— О, теперь дорога станет безопаснее.
Графиня так и не смогла распознать интонацию, с которой Штирн сказал эти слова. Здесь облегчение переплеталось с насторожённостью, а сарказм резонировал с искренностью. Сдавшись, она отрицательно покачала головой.
Лилит проводила глазами удалившуюся Еву, а внутри неё зрело какое-то странное чувство, похожее на радость, но не совсем оно. Может быть, это было облегчение. За вчерашний вечер и сегодняшнее утро произошло настолько невероятное событие, что если бы кто сказал ей накануне о том, что она повстречает своего бывшего преподавателя в АБМ и согласится на его работу, Лилит бы скорее истерично рассмеялась такому предсказателю в лицо. Невозможно.
Девушка поднялась со своего места и точно так же, как и Дэдай, расплатилась за всё заказанное. Гаренол, скрестив руки на груди, с некоей иронией взирал на Лилит, ожидая от неё хотя бы пары слов напоследок.
— Спасибо за кров и еду. Комната в порядке, переживать не стоит. И… Извиняюсь за вчерашнее, — буркнула та, стараясь спрятать глаза. — Что-то чёрт дёрнул…
— Бывает, — ответил мужчина. — Счастливой дороги. Куда бы она ни вела.
Что ни говори, а он был рад, что эти сомнительные личности, наконец, уезжают. Хвала Святой Чете за то, что они всё-таки ничего не натворили. А ведь могли бы. Не мог он ошибиться и не узнать тёмную чародейку-беспредельщицу и её спутника — огромного закованного в броню воина в маске. Именно за них и давали пятнадцать золотых. Недостаточная сумма, чтобы так сильно рисковать головой.
— Агудар… — Лилит подошла к своему тяжеловесному рыцарю и присела рядом. Тот вопросительно уставился на неё, ожидая не то просьбы, не то приказа, не то распоряжения. Но ничего из вышеизложенного не последовало. — Что ты думаешь… Обо всём вот этом?
— Ну… — неопределённо протянул он.
— Ева предложила мне… Считай, что нам… Работу. И я согласилась. Я… Я не знаю, правильно ли всё то, чем я занималась раньше, и чем заставляла заниматься тебя. Но мне кажется, что наша с ней встреча — символ перемен. Может быть, теперь что-то изменится, — последнее предложение она произнесла с толикой неуверенности.
Дикарь думал над ответом долго, секунд пятнадцать. Лилит не торопила, потому что знала, что это не леденящее душу безразличие, а размышления, которые просто требуют времени.