- Что? - скривилась шпионка. Ей показалась, что она ослышалась. - Какое предложение?
- Предложение работы, какое же ещё? - иронично усмехнулась Ева, попутно с каждым мгновением всё сильнее убеждаясь в правильности и необходимости своего выбора: не проливать лишней крови. - С моими целями и идеалами ты уже знакома, я полагаю. А теперь ты узнала и мои методы, Скарлетт. Надеюсь, что узнала. Так поклянись же в верности, как мне, так и моим идеалам. Но прежде чем ты сделаешь это, если сделаешь и если захочешь, позволь напомнить, что мне не нужно слепое подчинение, мне не нужно безумие, мне не нужна ярость и гордость вперемешку с чувством собственного превосходства. Всё, чего я потребую - верности. Взамен я смогу отплатить тебе равноценной монетой.
Немного помедлив, графиня продолжила, придав своему голосу более мрачный оттенок.
- Только прежде, чем ты дашь свой окончательный ответ, Скарлетт, позволь мне кое-что тебе поведать. Ты, наверное, сейчас считаешь меня больной на голову чудачкой, раз уж я и вправду решила принять и простить такого человека как ты, но всё немного не так, как тебе кажется. В своей проникновенной, - это слово она специально выделила интонацией, - речи ты упомянула, что ранее жила слепой местью. Я не стану осуждать тебя за это, но не думай, что я и дальше позволю тебе творить бесчинства ради удовлетворения собственного внутреннего зверя. Принцип «око за око» мне противен и чужд, пусть я и признаю его эффективность. В случае твоего отказа я не стану тебя задерживать, ты будешь вольна убираться с моих земель куда глаза глядят, но не думай, что я тебя забуду. Особенно теперь, когда единожды ты уже сумела сотворить портал внутрь моего поместья. Если ты решишь уйти прочь, но не свернёшь со своей кровавой дорожки, Скарлетт, или, что ещё хуже, попытаешься навредить мне или дорогим мне людям, следуя на поводу у своего дрянного характера - обещаю тебе, что я приложу все усилия ради того, чтобы тебя найти. А когда найду, - глаза её сузились, - Убью. И никакие тузы в рукаве на этот раз уже не спасут тебя от гибели. Впрочем, - она натянула добродушную улыбку, за которой вовсе не было никакой доброты, - Всего этого не случится, если ты согласишься остаться и служить мне. Верностью, а не инструментальным подобострастием. Ты знаешь, в чём между ними разница?
- В чём же? - облизала губы Скар, заняв прежнее полурасслабленное положение.
- Верность - это то, что заставляет одного человека идти за другим, но не просто потому, что одному из них нужен слуга, а второму - хозяин. А потому, что первый разделяет идеалы своего господина, желая воплотить их в жизнь не меньше него самого. Если идеалы мастера меняются, то перед верным ему человеком стоит простой выбор: изменить свои или отказаться следовать за мастером дальше. Мастер же, в свою очередь, без промедлений окажет помощь верному ему человеку, если тот вдруг попадёт в любую неприятность или досадное положение. Именно поэтому я выполнила твои условия, именно поэтому заплатила тебе за жизнь одного верного мне человека. В случае же простых инструментов... Кому они нужны, скажи на милость? Всегда можно найти более острый, более удобный, более практичный. Они не играют роли. Для мастера они лишь легко заменяемый расходный материал. У верного человека есть амбиции, цели, идеалы, сила и воля. Инструмент же этого лишён. У него нет ни амбиций, ведь он всего лишь выполняет приказы, ни цели, ибо она принадлежит его мастеру, а не ему, ни идеалов, так как он просто выполняет поставленную перед ним задачу, не задавая никаких вопросов. У него нет ни силы, поскольку он схож с клинком - в разных руках поёт по-разному, ни воли, потому что он - безвольный исполнитель. Вот, что такое инструмент. Когда-то Лилит была такой же, как и ты. Но она смогла измениться. А ты не смогла до сих пор. Но я могла бы помочь тебе сделать это. Во второй раз. Если ты этого захочешь...
Скарлетт молчала. И вновь - лишь раскаты грома нарушали повисшее безмолвие, но если бы мысли могли звучать вслух, то никакой тишиной бы сейчас и не пахло. Шпионка стояла, потупив взор, никак не реагируя ни на резкие порывы ветра, растрепавшие уложенную набок причёску, ни на капли, что пропитали собой всю её одежду, ни на озноб, что всячески пытался сломить её, пробить и заставить мелко трястись от холода.