Когда настал последний день недели, знаменующей скорое начало совета, созванного по её личной просьбе, графиня Дэдай обнаружила себя за тяжёлым и роскошным письменным столом, разглядывающей свои руки так, словно бы в последний раз видела их чистыми. Что, впрочем, недалеко уходило от правды. Плечи её немного дрожали, а на лице застыла странная гримаса, похожая на предсмертную. В реальность её вернуло обращение охранника, который уже не впервые пытался достучаться до девушки.
— Госпожа? — с некоторым беспокойством повторил закованный в доспехи воин.
— М? — протянула она, переведя взгляд своих янтарных глаз на статного мужчину. — Ох… Скоро буду готова. Ждите меня снаружи.
Стражник вышел, плотно закрыв за собой дверь. Ева слышала звук удаляющихся шагов, символизирующий для неё нечто, чего она понять пока ещё не могла. Что-то, с чем она просыпалась каждое утро, пытаясь прогнать напущенное кошмарами марево и вникнуть в суть этих сновидений, но оная ускользала от неё с той же неизбежностью, что и звук шагов, оставляя после себя лишь смутные отзвуки.
Отбросив вновь закрывшиеся в её голову мыслишки о высоком, которые явно были побочным эффектом руны времени, Ева быстро собралась и вышла, бросив прощальный взгляд на оставшийся без своего главного украшения стол. Он не стал казаться ей менее роскошным, он стал казаться ей уродливым.
Проследовав к большой дворцовой зале, где, собственно, и планировалось проведение совета, Ева поймала на себе несколько неоднозначных взглядов. Люди, бросавшие на неё такие взгляды, как правило, задавались всего одним, будто повисшим в воздухе вопросом: «Что она выкинет на этот раз?». Это не могло укрыться от внимания графини и осело в виде лёгкой презрительной улыбки, застывшей на её губах.
Она попыталась разыскать одного человека, чья поддержка была бы для неё хорошим стимулом — отставного главнокомандующего Альдорской армией, Грифека Изенвида, роль которого в недавнем конфликте выполняла сама Ева. Этот пожилой человек с необычайно умными и жизнерадостными глазами нашёлся почти сразу: он сидел за большим столом и пытался развлечь себя беседой с одним из культистов Линхельма. Темой являлась недавняя война, что было совсем не удивительно: мужчины живо обсуждали тенийскую военную технику, своеобразное «чудо» гениальных инженеров Моры — боевых паровых големов, которые в кровожадных столкновениях близ Вольных островов показали себя более чем достойно, сминая пехоту альдорцев целыми шеренгами. Заметив Еву, Грифек кивнул в знак приветствия и вернулся к своему развлечению, полагая, что наговориться они ещё вдоволь успеют на совете. Заняв самое, как ей показалось, удобное место за столом, Ева закинула ногу на ногу и прикрыла глаза, бегло прокручивая в голове свою речь, оттачивая каждое слово и словно придавая ему свойства клинка, разрезающего любые сомнения своей острой гранью. Одно хорошо — ей не нужно было думать о чрезмерном сопротивлении со стороны враждебной к ней аристократии. Об одном из представителей таковой должна была позаботиться Лилит, о втором — Штирн. Они были, разумеется, далеко не единственными противниками, но тот же Бранико умел мастерски вывернуть диалог именно таким образом, чтобы серьёзно подорвать позиции беловласой графини. Не вследствие весомых аргументов, скорее вследствие хорошо подвешенного языка, трепать которым налево и направо Жевалье умел просто великолепно. Одна только мысль о том, что этого самовлюблённого идиота она здесь сегодня не увидит, очень грела сердце Евы.
Члены совета расселись по своим местам в полном сборе спустя ещё минут пятнадцать. Ключевыми фигурами являлись император Крэворд Сиггейр собственной персоной, несколько его приближённых советников, а также представители культа Линхельма. Самого Арвуда не было, что, впрочем, совсем не расстраивало Еву. Она и так знала, что он думает о возможности потерять свою магическую монополию.
Открытием совета, как и следовало ожидать, занялся император. Это был высокий мужчина с роскошной седой гривой и длинной бородой, повидавший на этой земле уже, пожалуй, даже слишком многое, что без труда угадывалось по его строгому, но одновременно немного насмешливому и умиротворённому взгляду. Казалось, будто император — такой же человек, как и все остальные, во всяком случае, сам Крэворд никогда не пытался возвыситься над кем-либо лишь при помощи своего статуса и положения. Он делал это иначе — своими мудрыми словами и действиями, отчего снискал в своё время весьма уважительное отношение Евы. Крэворд поприветствовал всех присутствующих, произнёс коротенькую вступительную речь, на которой отметил своё желание продуктивного итога этого собрания, ну а сразу после этого и передал слово главному инициатору встречи — графине Дэдай.