Надеясь отвлечь себя от таких тяжёлых мыслей, он решил заняться чем-то другим. Нед болел, Мишель не могла отказаться от дополнительных заданий по журналистике, на которые записалась совсем недавно, в пользу друга. Она выкраивала пару часов в неделю, чтобы выгулять Питера, но ему было категорически мало. Хотелось не то чтобы внимания, скорее забить голову всякими пустяками и поменьше думать о стажировке.
Что в итоге? Он повстречался со своей одноклассницей Лиз несколько дней, познакомился с её родителями и вляпался в крупные неприятности. Что ещё мог сказать Питер, если его везли связанного с запакованной в мешок головой куда-то, где громко шумела вода? Кто же знал, что отец Лиз окажется каким-то там разбойником, который ворует, считай, у Старка запчасти от кораблей Читаури, чтобы делать из этого оружие и продавать его? Паркер услышал это совершенно случайно, а ещё более случайно спалился, что знает то, что знать не должен. Теперь его везли бог знает куда на какой-то колымаге, которая не имела ничего общего с тем, на чём подросток хотел бы покататься.
Холод неприятно обдавал его голые руки и ноги. Его скрутили прямо так, он даже не успел надеть куртки и обуться. В итоге его кеды так и остались на пороге дома Лиз, и это было единственным, что по-настоящему беспокоило его в данный момент. Их же подарил сам Тони Старк. Потом забота об обуви сразу же пропала: Питер летел. Воздух неприятно резал по коже, трепал футболку и мешок, через который он едва ли мог понять, что он летит с моста в реку. Сердце заколотилось с такой силой, будто должно было вырваться из груди.
Сначала ледяная вода неприятно обхватила его ноги, потом руки, следом голову. Питер влетел в реку внизу ногами, потому успел глотнуть воздуха до того, как окончательно пошёл ко дну. Паника медленно пожирала его по кусочкам. Сначала задрожали пальцы, за ними плечи, в конце, если бы подросток был на суше, он бы просто зарыдал. Вода его поглощала, и через какое-то время Паркер просто послушно открыл рот, позволяя воде забиваться в глотку и лёгкие. Она застревала где-то внутри, и паника поднималась только больше. Питер боялся смерти ни за что. Боялся так и остаться чьей-то тенью, просто воспоминанием своей несчастной тётушки.
Когда сознание стало покидать его тело, он услышал, как что-то со звуком спущенной торпеды погрузилось в воду. На задворках сознания он молил всё на свете, чтобы это что-то спасло его. Очухался Питер уже на суше, трясущийся от холода и выплевывающий воздух вместе с речной водой. Вернее, жидкость просто вытягивалась из его глотки, и он мог поклясться, что это был тот странный чувак в красной мантии.
– Я гляжу, ты любитель поплавать, Питер, – саркастично проговорил Стрэндж собственной персоной. Он не был тем, кто нарушил шум водной глади, – за тобой, оказывается, нужен глаз да глаз. Тридцать три несчастья, не иначе.
– Но как вы..? – закашлявшись, проговорил подросток; плащ левитации мягко укутал его плечи, стараясь согреть.
Со стороны воды раздался шумный всплеск: показалась броня Железного Человека. Питер весь сжался, подобрался, стараясь подавить странную дрожь во всём теле. Холодно было изнутри, будто этот страх теснил всё то светлое, что он пережил за все свои семнадцать. Конечно, теперь шок прошёл, и от страха смерти его заколотило с новой силой. Мальчишка едва мог сдержать истерику, которая стремилась накрыть его и захватить в свои объятия. Верёвка неприятно натирала запястья, и от этого Паркер только больше боялся, хотя всё самое страшное уже прошло.
– Эй-эй, Пит, – громко и нервно восклицает Тони, подбегая к нему; раскрытая броня остаётся за его спиной.
Подросток поднимает на него бешеные глаза, трясущимися пальцами тянется к нему, смотрит с такой надеждой, что невольно холодок пробегается по спине мужчины. Он опускается перед ним на колени, снимает путы с его запястий и застывает, осторожно обхватив тонкие руки.
– Карапуз, всё хорошо, всё в порядке, я здесь.
Стрэндж безмолвно стоит рядом с ними, присаживается перед Паркером и треплет его по голове ласково дрожащими пальцами.
– Ты расскажешь, кто это, и больше тебе ничего угрожать не будет, обещаю, – произносит Старк вкрадчиво, осторожно. Он не осознаёт, что по собственным критериям он только что унизил себя, что Тони Старк встанет на колени тогда, когда никогда.
Питер чувствует, как его медленно отпускают конвульсии страха. Он кивает, прикрывает глаза – под веками жжёт от непролитых слёз. Ему плакать страшно, будто за это ударят, будто если он проявит слабость, его ждёт жестокая расправа. Пацан далеко не трус, но ужас сжимает его лёгкие даже несмотря на то, что отступает короткими шажками.
Паркер не помнит, как называет имя обидчика, как Тони утирает его влажное от слёз лицо и невесело улыбается. Они ничего не говорят, но мальчишка понимает: его врагу домой не добраться как минимум целым, не то что живым. Можно было даже не сомневаться, что всех их Старк отправит сообщникам по кусочкам с красным бантиком. Хоть и излишняя жестокость ему не присуща, но иногда просто до дрожи в коленях хочется открутить врагу голову, затем руки и ноги, сломать надвое его хребет и полностью насладиться чужими страданиями. Сейчас речь шла о жизни невинного ребёнка, которого просто за то, что он что-то знал, были готовы уничтожить.– Поедем, Пит. Ночуешь у меня.
– О, нет, ни за что. Мальчишка пойдёт со мной и точка, – проговорил Стрендж, скрестив руки; Тони на эту выходку и бровью не повёл, но чертовски разозлился, как только они исчезли в портале. Впрочем, у Паркера в ранце всё ещё был телефон, которого водой не испортишь.
Старк запеленговать номер не может: не отслеживается. Что-то не так с этим уличным фокусником. Почему вдруг он решил, что Питеру нужна помощь? Нет, конечно, он нуждался в спасении, которое было уже не подходе. Он бы рад пойти в постель, а вместо этого пакуется обратно в костюм и летит на ту самую помойку, где в прошлый раз этот недодоктор спас подростка.
Двери плотно заперты изнутри, и мужчина стучит в них громко, едва не сшибая с петель.
– Чего расшумелись? – недовольно бурчит кто-то, находящийся внутри. Он отпирает засов, и Старк входит.
Броня шумно стучит по полу, который, вроде бы, деревянный, а акустика самого толстого камня, если вообще не вибраниума. Вздохнув, он снова раскрывает костюм, покидает Железного Человека и становится просто человеком. Мерное дыхание чуть сбивается, ведь Тони чертовски нервничает.
– Если ты будешь шуметь, я засуну голову тебе в задницу, – шикает Стрендж, выставив указательный палец; Питер спит на небольшом диванчике, и его тихое дыхание успокаивает, – ребёнок спит. А тебе, кажется, есть, о чём рассказать мне.
Старк смотрит на мага, как на идиота. Он почти на всех так смотрит, не считая странной огромной любви к Пеппер, которая уже почти утихла в его душе, и тяге к погибшей матери, которая научила своего сына любить, быть нежным, честным и добрым. Так всегда было: мама учила жить, а отец – выживать среди жестокости человеческой.
– Что ты несёшь? – недоверчиво восклицает мужчина, глядя Стренджу в глаза: голубые.
Тот смотрит на него с немым презрением, неуважением, плохо скрываемой яростью. Он видит что-то, что сам Тони увидеть не в силах. Это пугает его. За последние пару недель он потерял слишком много, чтобы что-то ещё таить от себя. Это в какой-то степени даже жутко.
– Ты серьёзно? – в голосе столько яда, что противник уже отравлен.
А потом он вдруг понимает.
– Уходи. Питер будет в школе утром, а тебе тут делать нечего. Здесь он под моей опекой, Старк.