***
Питер не помнит, как добрался домой, сбросил куртку и проигнорировал радостный возглас отпросившейся ради него с работы тёти. Та была ошарашена не настолько сильно, насколько казалось – её племянник часто уходил в себя, полностью игнорируя внешний мир. Но сегодня парень выглядел настолько непривычно румяным, но в то же время и бледным, таким счастливо-расстроенный и замученным.
– Я отвезу тебя на балет. – с нежностью в голосе проговаривает Мэй так мягко, что Питер расплывается в неловкой улыбке, – Как прошёл день?
Мальчишка зачесывает пальцами чёлку назад, чтобы та не лезла в глаза, и несколько секунд прокручивает, в голове всё, что успел пережить сегодня. Когда они с Недом встретились, тот готов был поседеть от ужаса, что его друга упекут в больницу, и что это всё очень-очень сёрьезно. Лидс был тем ещё паникёром, все остальные по сравнению с ним едва ли тянули на меланхоликов и обладали эмоциональным диапазоном тибетского камня.
– Ну, – сделал неловкую паузу Паркер, – он был достаточно колоритным и запоминающимся. Я узнал много чего нового, впечатлений масса! – Мэй потрепала его по волосам и поправила очки, – А как ты провела время?
Она отделалась странным нервным смешком и махнула рукой. Это значило только одно: к ней снова подбивал клинья очередной ухажёр. Но между счастливым будущим с мужчиной и племянником она всегда выбирала второе и даже не задумывалась. Может, были вещи, которые они с Питером и не обсуждали, но эта семейная полуматеринская близость всегда возбуждала в них обоих странное щемящее чувство нежности, сладкую платоническую любовь, странную полуопеку-полузаботу. Не каждый ребёнок мог получить такую отдачу от матери. Но Мэй ложила себя на алтарь светлого будущего несчастного потерянного подростка, который кроме неё больше ничего не имел. Они были друг у друга тем, что называют смыслом жизни. И мальчишка мечтал отплатить тем же, что получал сейчас: сделать так, чтобы тётя в будущем не нуждалась ни в чём. Если Питер надеялся остаться с тётей навсегда, то Мэй знала, что рано или поздно птичка покинет родное гнёздышко.
– Идём, ты опоздаешь. Я уже сделала тебе обед с собой. Овощной перекус. Я сделаю всё, чтобы на своём дебюте ты блистал. Постараюсь выбить выходной в субботу, чтобы собственными глазами узреть, какой фурор ты произведёшь среди других. – Женщина чмокнула его в лоб, – иди и собирай рюкзак.
Питер закивал, пряча блеск своих глаз под длинными рыжеватыми ресницами. Ранец для балета у него собран всегда заранее, даже если поднять подростка тёмной ночью, для танцев и практики он всегда будет полностью экипирован. Подняться и схватить сумку не занимает много времени. Парень скидывает джемпер, набрасывает на плечи толстовку. Неуютно по тёмным улицам добираться домой без капюшона на лице. Однажды наступив на эти грабли, вновь бояться того, что кто-то трахнет тебя за поворотом, Паркер не имел ни малейшего желания. Впрочем, это было три года назад, и тётя уже успела подарить ему три шокера и один складной нож. Физическая сила, выносливость и гибкость позволяли переживать остальные менее опасные невзгоды. Это было более, чем хорошо, при таком-то раскладе.
Питер запрыгнул на переднее сидение машины, и первые минут пять они ехали в тишине. Магнитола сломалась ещё четыре среды назад, так что музыки давненько не было слышно в салоне. Впрочем, старые песни часто сопровождали нравоучения от тётушки, которая была щедра на них в любой миг жизни.
– За тобой заехать вечером, или ты сам доберёшься? – тётя Мэй всё своё зрительное внимание уделяла дороге, но то, что её взгляд не был направлен на племянника, ещё не означало, что она совершенно не думает о нём. Более половины мыслей этой героической женщины всегда крутились вокруг малыша Питера, который не мог определить того, хорошо это или плохо.
Иногда опека переходила здоровые границы. Подросток испытывал странные противоречивые чувства отягощения его всем этим. Он испытывал злость по этому поводу нередко, но она проходила быстро: Питер – всё, что есть у Мэй. И её забота – пусть и не всегда нормальная – проявление любви во всей красе. Она обоснована, и у Паркера нет аргументов против неё. Иногда приходится мириться с тем, что нам не по душе. Всё проходит – пройдёт и это.
– Я сам доеду, ты не волнуйся только, если я снова вернусь поздно. Ради всего святого, не звони в участки! И в морги тоже! Я буду дома к одиннадцати, но рассчитывай на погрешность. Могу застрять в пробке или просто минут пять у поворота ловить ворон. Ну, ты и сама знаешь, – машина останавливается у ворот танцевальной студии, – не скучай без меня.
Парень подарил ей солнечную улыбку и захлопнул дверцу. Он слышал, как Мэй проводила его взглядом до самого входа и завела мотор только тогда, когда силуэт племянника исчез за дверью.
Питер радушно ответил на приветствие консьержа, прошёл к шкафчикам, и уже собрался разуться, как ощутил на коже странный прожигающий взгляд. Он обернулся и встретился со своей сухонькой высокой учительницей-хореографом. Её волосы привычно были убраны в высокий пучок, скрытый за тонкой капроновой сеткой (это она носила лишь для того, чтобы не отвлекаться на испортившуюся прическу), а лицо было каким-то заинтересованно-задумчивым.
– Питер, – голос звучал странно сконфуженно, высоко и глухо. На секунду парень даже подумал о том, что от волнения или испуга у него попросту заложило уши. – Нам придётся перестроить танец. Теперь ты будешь центром. Предыдущий мальчик был травмирован, и принять участие в выступлении он не сможет. Сказал, что даже в балет вряд ли вернётся в этом году.
– Что произошло, мэм? – ошарашенно спросил Паркер и так и застыл с наполовину развязанными шнурками кеда между пальцев.
Женщина покачала головой, пробормотал что-то сконфуженно настолько, что едва ли удавалось разобрать хотя бы отдельные звуки. Питер недоверчиво сощурил глаза и вновь вернул своё внимание шнуркам. Он с шуршанием вытащил пуанты из ранца, несколько минут только крутил в руках, пристально разглядывая. Они уже износились от частой практики. Подросток очень надеялся, что они не развалятся до субботы. А после дебюта, если повезёт, он бы мог получить спонсора в виде какого-нибудь благотворителя, увлекающегося балетом, или завоевать награду, которая окупила расходы на танцы хотя бы временно. Тётя Мэй не была мешком с деньгами, который бы обеспечил беззаботную жизнь всей своей семье.
Питер быстро переоделся и скрылся в танцевальном зале. Там его встретили восемь недружелюбно настроенных парней, которые танцевали вместе с ним. И это очень сильно нервировало. Только идиот бы не понял: за место в центре надо было сражаться. Чтобы быть успешным, нужно перегрызть глотки всем своим соперникам.
***
Напуганный возможностью потерять ведущую роль, Паркер провёл все четыре дня в паранойе. Он не только постоянно оглядывался, но ещё и тренировался в любую свободную минуту. Его пуанты развалились аккурат в пятницу вечером, как только парень снял их. Для выступления были подготовлены отдельные, цвета такого почти карминового. И, учитывая чудовищно любовь Питера к красному (а ещё синему, который в его костюме тоже имелся), тот был доволен, как слон. Тётушка так и не смогла получить выходной на субботу, но точно могла отвезти племянника на выступление. Она была вечером в таких расстроенных чувствах, что даже забыла об ужине.