Питер сцепляет зубы, глотает свои страдания, беззвучно скулит, шумно дыша через нос. И кровь отливает от его лица куда-то к конечностям, делая его руки похожими на просто красные пятна. И искоса бросая взгляды на Тони, мальчишка думает, что попросту не доедет. Его саднит всего, только раны заметной нет, но их множество-множество мелких, которые всё будоражат под кожей и плотью. Будто мозг разжижается медленно до консистенции воды. Мысли свистят неприятно, так что подросток не может их подумать. Он просто оглядывается, а район совсем не знакомый. Он где-то в центре самом Манхэттена, только вот такой чужой и пугающе шумный и оживлённый.
Они тормозят перед огромной высоткой частной клиники, и Паркер цепляется за сидение в страхе, и его глаза блестят мелкими искрами алого и бургунди. У Питера карие глаза, и Старк замечает это только тогда, когда ему выносят каталку, когда тонкий юношеский стан всё ещё не даёт на тело никакой нагрузки. Переложить мальчишку так просто, будто у него только кости под кожей, будто ни мышц, ни растяжки, ни этой странной душевной силы. Ощущения от прикосновений к Питеру жидким радием расползаются под кожей, и это странное жгучее чувство приятно щекочет едва ли не всё естество.
– Ты святым духом питаешься?
– Если бы, мистер Старк, если бы, – тихо-тихо в ответ хнычет мальчишка и просто обессиленно свешивает руки.
Тони испытывает дикое желание накричать. Кто доводит до такого состояния невинных солнечных детей?! Ему место в могиле, в адском котле, где угодно, но не в голове маленького доверчивого Питера, который ради похвалы и на рельсы ляжет, если скажут. У него на локте кожа натянута так, что едва не рвётся, стоит только согнуть руку. Старку просто страшно смотреть на юношеское тело, которое похоже на иссыхающего древа ветвь, такую тонко-вытянутую. Мальчишка совсем не выглядит здоровым, скорее замученным, будто его пытают месяцами, голодом морят. И даже представить сложно, каких усилий стоит Питеру такой оглушительный успех.
– А как же тётя..? – ломающимся голосом спрашивает пацан, тушуется под взглядом высланного из здания врача, и бледность его кожи выделяет большие блестящие глаза.
Тони вздыхает, бросает короткий взгляд на Питера, тонкие пальцы которого вцепляются в ручку каталки со стороны миллиардера. Парень не смотрит на него, отводит глаза, подрагивает, размыкая губы во время вздохов.
– Она не узнает. Я позабочусь. А ты езжай в палату и лишний раз попусту не раскрывай рот.
Старк испытывает нечто двоякое: вроде бы с каких пор он стал чьей-то нянькой? Но, тем не менее, почему-то беречь это маленькое хрупкое существо с твёрдым намерением стать лучшим. И Питер станет лучшим, только ему нужна финансовая и моральная помощь. В нынешнее время непросто быть подростком, особенно, если и семьи у тебя толком и нет. Тони не знает ничего толком о мальчишке, хотя мог бы уже забить Пятнице протокол и узнать всю подноготную Паркера. Только вот всё хочется услышать из его уст. Наверное, глас истины. Потому что разве может этот ребёнок солгать?
Тони смотрит на счёт, список процедур, спящего на кушетке взъерошенного пацана и просит Пятницу оплатить и получить электронный чек в архив. Питера совсем не хочется будить. Он, свернувшись калачиком, прячет в простыне босые залатанные ступни. И только сейчас Старк понимает: кеды они оставили на пороге задней двери театра. Наверное, стоит купить новые. Мужчина надевает очки, листает виртуальный маркет и выбирает красные Vans. Эти должны непременно понравиться.
– Пятница, узнай размер обуви Питера Бенджамина Паркера и оплати заказ на красные кеды, – кивает мужчина и отвлекается на спящего подростка.
Он так необыкновенно беззащитен в этот момент, что совсем не хочется прерывать этот нежный миг спокойствия и безмятежности. Но Тони чуть расталкивает его за плечо, и сонно моргающий, щурящийся Паркер только вцепляется в его запястье, сладко причмокивает и снова роняет голову на кушетку. Тонкие юношеские руки выглядят болезненно-белыми, будто хрустальные, будто самая важная драгоценность в мире. Сам Питер – античная скульптура, такая нежная, полная грации и потрясающей красоты. Старк пугается этих мыслей. Потому что в таком ключе он о людях не думал прежде да и не должен, наверное.
– Сэр, – вмешивается в его размышления врач, коротко кашлянув в сухонький кулачок, – повреждения не серьёзные, мальчик будет так же, как и прежде, заниматься танцами, но только вот… У него авитаминоз, серьёзный недовес, расстройство пищевого поведения и такой букет комплексов.
Тони только забирает бумажку с рекомендациями, диетой, направлением на обследование у аллерголога. Оказывается, Паркеру, в самом деле, требуется консультация нескольких специалистов. Он гробит своё здоровье в таком юном возрасте ради успеха и популярности. Что ж, свой куш, видимо, он уже сорвал дебютный выступлением.
А потом Паркер вдруг продирает глаза, неловко вздыхает, потянувшись.
– Чё-ё-орт! – вскочив босыми ногами на пол, бешено оглядывается мальчишка, – Который час?!
– Домой успеешь, – бросает коротко Тони, – Подожди здесь пару минут.
Мужчина просачивается за дверь, чувствуя спиной взгляд тёмных глаз. Питер ничего не понимает, почему вдруг его бросают, что творится и всё прочее. Он наверняка глупо оглядывается, трёт урчащий живот и прикрывает глаза оленьи. Старка на ресепшене встречает курьер с коробкой кед. Он забирает заказ: плёнка плотно запаяна. Тони такие упаковки любит, ведь чего только стоит зрелище шуршашего пакетом сонного мальчишки, который трясётся от странного всепоглощающего счастья.
Больно много себе навоображал Железный Человек. Питер смотрит на него из-под полуприкрытых век, увенчанных пушистым и рыжим ресницами. И какого чёрта вдруг приходится обратить на это внимание? Впрочем, всё меркнет перед нежной взволнованной улыбкой тонких бледных губ уютного лохматого Паркера.
– Вау, красные! Всегда мечтал… – срывается на загадочный шёпот девчачий голос подростка, когда тот держит в руки тяжеловатые расшнурованные кеды, – Спасибо, мистер Старк, сэр.
Тони треплет его по волосам, смотрит как-то неловко, но с искрой в глазах.
– Ты сегодня хорошо постарался, так что заслужил. Твои старания никогда не будут напрасны для… Например, ценителей балета, – скомканно ворчит мужчина.
Для Питера это звучит непривычно, но слух не режет вдруг запинка или странная бархатистость раскатистого голоса. Он с немым обожанием вспоминает те два десятка речей Тони, что успел выучить наизусть дословно. Они такие громкие, поверхностно доступные, но с глубоким смыслом, что внутри заложен. Ты можешь услышать то, что предназначено общественности, а можешь заглянуть в самую глубь и медленно вкусить смысл каждого слова. Обычно, мальчишка занимался вторым и делал он это едва ли не в любой свободный миг.
– Завтра начнёт действовать моё спонсорство: ты получишь на счёт ежемесячную плату, вроде карманных расходов, хорошо? Всё нужное: экипировку, спортивный инвентарь и все прочее для балета и танцев – Ты будешь получать отдельно. Тебе нужно только отсылать электронный список на моё мыло, окей? – Паркер неуверенно кивает, зарывается пальцами в волосы и примеряет кеды под строгим взглядом Старка, – да, чуть великоваты, на такой тонкой ножке не очень хорошо садятся. Ну ничего, если будет нужно, можешь купить новые.
Мальчишка сконфуженно теряется, будто язык проглотил. Потом трёт резиновые белые носки кед, стряхивая с них невидимую пыль. Питер всегда относился бережно к таким дорогим подаркам. А сейчас непозволительная чопорность переполняла его хрупкий стан, и он был готов ходить на руках, лишь бы не испачкать новую обувь. Конечно, сейчас бы ему никто не позволил исполнять свои гимнастические трюки, но пока никто бы не видел, Паркер носил бы на кедах зип-пакеты, чтобы сохранить их первоначальный вид. Конечно, это сомнительная идея, но вполне качественный способ не позволить ткани запачкаться.