Неужели он так холоден со мной только из-за того, что он больше ничего не чувствует ко мне? Почему-то стало обидно и как-то больно.
Впервые мне захотелось... напиться. Напиться в зюзю и не просыпаться несколько дней, недель, месяцев, а проснуться, и чтобы все было сном. Страшным сном.
Уже сидя в доме на диване, мне снова не повезло. Сыграли в камень-ножницы-бумага, кто готовит ужин, и мне с Энджелом не повезло. Он пошел наверх переодеваться, а я на кухню проверять, что есть в холодильнике, чтобы придумать, что готовить. Пока я рылась в холодильнике, незаметно подошел Энджел, что, когда я поднялась, и обернулась, перепугалась. Хоть бы слово одно сказал.
- Не пугай, пожалуйста так, - сказала я, держа руку на сердце.
- Держишься за сердце, будто оно у тебя есть, - проговорил он, скорее всего он думал, что говорит это тихо, но я прекрасно расслышала его слова.
- Конечно есть, человек не может жить без него, - сказала я.
Энджел достал гору продуктов из холодильника, не думая, что половина может не понадобиться.
- А ты видимо можешь, - сказал Энджел, даже не смотря на меня.
- Да что с тобой?! - не выдержала я. - Что на этот раз тебе не нравится?
- Ты, - сказал он, посмотрев на меня.
Где-то в груди больно кольнуло.
Я отвернулась от него и взялась очищать овощи.
Мне показалось на миг, будто меня ударили под дых чем-то большим и очень тяжелым. Ведь боль я чувствовала вполне реальную. Именно из-за нее из глаз брызнули предательские слезы. Стыдливо растерев по щеке соленую влагу, я почистила перец, стараясь не поднимать глаз, я прекрасно понимала, что своими мокрыми глазами, я выдам себя.
Энджел назвал несколько блюд, которые будем делать, я только кивала. В общем: кускус с курицей и овощами, сосиски в картофельной "шубке" и рисовый пудинг с карамелизированными яблоками. Я взяла несколько яблок и решила заняться сначала ими, мне просто было поручено заняться десертом. Я старалась делать вид, что на кухне я нахожусь совершенно одна, я изо всех сил старалась не поднимать свои глаза, я прекрасно понимала, что, посмотрев на Энджела снова, снова появятся непрошенные слезы на глазах.
Не скрою, меня задели его слова.
Я впервые поняла, что значит, плакать из-за любви. Потому что я ощутила это на себе. Как сказал Антон Павлович Чехов 'Пока я не любил, я сам тоже отлично знал, что такое любовь'. Да это красиво, но это иногда и больно. Чаще всего любовь приносит боль, да такую, что можно и не выдержать.
Я даже не заметила, как порезала себе палец и причем сильно, но я почему-то даже не ощутила этого.
- Мия!
Я обернулась и встретилась с обеспокоенным взглядом Энджела. Он взял мою руку, забрал нож и отложил яблоко, и потянул меня к раковине, подставил руку под холодную воду. И все это происходило в тишине, а я просто наблюдала за всем этим будто со стороны. И только сейчас я заметила, что я сделала целых три пореза, и даже не ощутила боли.
Это выглядело так мило....
Но когда его чуть не коснулись моей кожи, я резко отдернула свою руку.
- И я сама могу, - сказала я.
Почему-то прозвучало грубо.
- Да я вижу, как ты сама, ты два пальца порезала себе. Прям отлично справляешься сама.
— Это тебя не должно волновать, - огрызнулась я.
"Да, не должно, но не могу не обращать на это внимания".
Я взяла с верхнего шкафчика аптечку, обработать руки. И я снова взялась за нарезку овощей. Но нож тут же исчез из моих рук, меня сзади подхватили и усадили на стул.
- Ты чего творишь?!
- Сиди, я сам все сделаю.
Никогда бы не подумала, что Энджел умеет готовить. Еще и без рецепта. Он занимается музыкой. И готовит. И хорошо разбирается в искусстве. Странная смесь. Его смех, его мимика. Он наполняет комнату жизнью. Сейчас же - нет. Он тихий. Он наблюдает. И у него такая естественная уверенность в себе, которой нельзя научиться. Он – артист. А сейчас? Он молчалив. Скептичен.
Он хорошо смотрится на кухне в темно-синей рубашке, с закатанными рукавами, и темных джинсах. Я отвернулась от него. По моему лицу текут слезы. Я вытираю их, но на их место тут же приходят новые. Я тихо плачу, меня охватывает ощущение, словно что-то сдавило мою грудную клетку.
Тишина неприятна, она настолько громкая, что близость Энджела странным образом вызывает у меня беспокойство. Это чувство мне незнакомо. Как будто это не мое тело. И не моя голова. Как будто я кто-то, кто заглядывает мне через плечо.
Сижу еще несколько минут, потом встаю и подхожу к Энджелу.
- Скажи мне, что делать, - проговорила я.